115-летие писателя Амирхана Еники (1909-2000), широко отмечаемое в этом году, может быть и не круглая дата, но столь близка проза выдающегося литератора современным читателям. Полюбившие с юности повести, живут с читателями, которых сопровождает неторопливый, несуетный мудрый взгляд писателя на мир. Конечно, Амирхан Еники – истинный мудрец, переживший разные эпохи, воплотивший в своем татарском слове судьбу народа, но важна и его способность сохранить чистоту творчества, свободу – на тонкой грани допустимого в советских литературных реалиях.
Мысли эти пришли ко мне уже давно, при чтении его повести «Вөҗдан» («Совесть», 1968), где одной из линий стало изображение жизни татарских меховщиков, которых Амирхан Еники узнал в конце 1920-х годов, работая учеником мастера, а затем сортировщиком на известной фабрике в Казани. Признанный писатель смело напоминает об особой прослойке, настоящем феномене национального предпринимательства. Все их приспособления к раннесоветской реальности, включая и отрыв от дома в поисках спасения, отъезд из Ленинграда и Москвы в Казань, тревоги за судьбы деревень в Касимовском крае, где оставались налаженные хозяйства – все это мастерски подметил классик нашей литературы. Зачастую, повествование приобретает точность документального источника, но глубина литературного таланта, владение богатством татарского языка создают не публицистическое высказывание, а объёмный, многонаселенный художественный мир, где есть место и былым купцам-меховщикам: «Большинство их, особенно все специалисты по каракулю, были мишарями, специально приглашенными из окрестностей Москвы и Ленинграда... Маматов, Байтиряков, Ишмаметов, Ширинский – фамилии, которые уже подсознательно вызывают уважение».
Уважение к роду, внимание к корням было свойственно Амирхану Еники. В его системе ценностей родословная-шәҗәрә занимала важнейшее, смыслообразующее место, но будучи подлинным аристократом (по меткому, уже ставшему хрестомайтиным выражению Туфана Минуллина: «Татар әдәбиятының морзасы»), он не кичился предками, являя собой пример интеллигента, находившегося в постоянном диалоге со своим народом. И все же, тот недолгий отрезок жизни, проведенный на казанской меховой фабрике, рядом с выходцами из семей мурз, тепло, симпатия, с которой они показаны в повести «Вөҗдан», демонстрируют особую близость, очевидное тяготение молодого Амирхана Еники к «своему» сословию:
«Это, несомненно, крупные мастера, когда-то работавшие на московских фабриках (например, у Ерзина) и на Ленинградском аукционе, а некоторые и раньше сами торговали мехом. Про одного из них, Ишмаметова, рассказывали, что он продавал каракуль бухарского эмира иностранным купцам. Поэтому мехбаза пригласила многих из них за большую зарплату, заключив с каждым отдельный договор».
Амирхану Еники довелось застать в Казани конца 20-х годов старых татарских меховщиков, представлявших осколок былой торгово-промышленной прослойки. Многие из них погибли во время репрессий, а к 60-70-м годам, уцелевшие в лагерях, уже были реликтами давно минувшей жизни, как например один опытный скорняк, в ванной маленькой московской квартиры вымачивавший меховые шкурки для шитья воротников своим довоенным клиентам.
Мне же довелось несколько лет назад встретиться в Финляндии, в местной татарской общине, с очень пожилым господином (должно быть ему исполнилось около 100 лет) – Энвером Хайруллой – хозяином последнего в Хельсинки татарского мехового магазина. К моменту нашей встречи свой магазин он уже закрыл, но век, проведенный в одной отрасли, сохранил рассказы отца о касимовских меховщиках или о фамилии Ширинских, во второй половине XIX-начале XX вв. приобретших солидный капитал и купеческий авторитет на переработке и торговле каракулем. Видимо, затворив двери своего магазина в Хельсинки, в этой дальней оконечности татарского мира, Энвер Хайрулла завершил историю татарского мехового дела, а строки в повести Амирхана Еники стали памятником этим трудолюбивым людям – касимовским, кадомским и темниковским купцам.
Желание поделиться впечатлениями от повести и поездок на запад Мордовии, откуда происходили корни рода Еникеевых, привели меня на московский литературно-музыкальный вечер «Сказитель красоты», организованный в Татарском культурном центре, в стенах Дома Асадуллаева. Заведующая библиотекой Розалия Ханяфеева мастерски увлекла аудиторию рассказом о жизненном пути Амирхана Еники, о его этапных, для развития татарской литературы произведениях, а участники творческих коллективов Татарского культурного центра, под руководством Ильдара Шигапова, исполнили песни любимые писателем. Мы услышали и голос Амирхана Еники – архивное чтение им рассказа «Курай». Запомнился особо и трогательный сюжет, изложенный Розалией Ханяфеевой, о том, как Ринат Мухамадиев отвез уже пожилых Гумера Баширова и Амирхана Еники в свой родной Мамадышский район Татарстана, в село писателя Шайхи Маннура. Книги в руках у гостей вечера, знакомые с детства сюжеты произведений, знакомые мелодии, создавали особую атмосфера настоящего дня рождения любимого писателя.
Мне же хотелось посвятить свое выступление на этом вечере давним корням Амирхана Еники, родившегося в 1909 году в татарской деревне Верхние Каргалы Белебеевского уезда (ныне Благоварский район Башкортостана). Село это стало родиной многих выдающихся деятелей культуры и науки, представителей двух княжеских родов Еникеевых и Терегуловых, а еще и Янгуразовых, Мамлеевых, Сюндюковых и других фамилий, восходящих к темниковским татарам. С конца XVIII века переселялись они из-под Темникова на привольные степные земли, освоились, пустили корни, но не забывали о далекой родине, и о своей принадлежности к татарской аристократии. Морза нәселе, төмән халкы – так обозначали себя не только первопоселенцы, но и их дальние потомки. Например, в недавней беседе с дочерью уфимского муфтия Габдельбари Исаева (1907-1983) востоковедом Фией Исаевой, удалось узнать, что в их семье, происходившей из села Верхний Аташ (нынешнего Чекмагушевского района Башкортостана) себя всегда считали төмәннәр. Род Исаевых из Верхнего Аташа восходит к переселенцам 1830-х гг. из Темниковского края, где они известны под фамилией мурз Исеевых, до сих пор проживающих в селе Княжево Вознесенского района Нижегородской области.
Подобных примеров массового переселения темниковских татар в Приуралье – множество, что требует очевидной научной систематизации, расширяющей представления об истории татарских деревень запада Башкирии и уточняющей многие этнодемографические процессы.
Амирхан Еники с юности собирал обстоятельства переселения своих предков-темниковцев, а в последние годы жизни обращался к краеведческой литературе, выстраивая историю села Новые Каргалы:
«Местом проживания наших предков была Тамбовская губерния, Темниковский уезд. Когда деды решили переселиться из Темникова на новое место, они были государственными крестьянами. В Уфу и Белебей были посланы ходоки, которые осмотрели эти места и выбрали землю на берегу маленькой речушки Каргалы. Вдоль правого берега речки тянутся горы, а левый берег – просторный ровный луг, сплошь чернозем. «Слава Аллаху!» – сказали посланцы, – щедрая будет землица…» Начались переговоры с башкирами, хозяевами земли. Два человека – Апсалям Киекбеев, имевший мельницу на Чермесане, и сотник Амирхан Халилов – взяли хлопоты на себя.Оба потомственные мурзы, имели право купить землю, а потому переговоры с башкирами вели они <…> в 1773 году двадцать хозяйств – четырнадцать Еникеевых и шесть Терегуловых – покинули веками обжитую землю и, погрузившись на телеги вместе с детьми и женами, погоняя скот, тронулись в путь…».
Основанная темниковцами деревня получила официальное название по реке, вдоль которой вытянулась - Яңа Каргалы (Новые Каргалы), но в народе ее звали Мурзинскими Каргалами (Морзалар Каргаласы). Литературовед Лирон Хамидуллин добавляет, что родное село Амирхана Еники также часто называли «Белебеевской Каргалой», чтобы отличить от известного торгового поселения близ Оренбурга – Татарской Каргалы, былого Сеитова посада.
В своей деревне Новые Каргалы будущий писатель провел только два года, в 1911 году семья перебралась в Давлеканово, известное своей крупной железнодорожной станцией. Здесь отец занимался торговлей - скупал у башкир-скотоводов шкуры и сбывал их на ярмарках Уфы и Самары. Давлеканово Амирхан Еники считал своим родным городом. В замечательной повести «Последняя книга» писатель рассказывает о своем Давлеканово, друзьях детства и юности, людях и природе Башкирии.
Однажды отец привез в дом Коран. В дарственной надписи он сообщает, что «я, мурза Нигматжан, сын Ахматжана, Еникеев, купил это Священное Писание 28 января 1908 года на ярмарке в Этколе. Цена 65 копеек серебром. Дарю Священное Писание сыну своему Амирхану, который родился в 1909 году 16 февраля, в четверг. Прошу великого Аллаха даровать ему долгую жизнь, счастье и разум, дабы смог прочесть эту священную книгу до конца. Аминь».
Отцовская молитва сбылась - его сын прославил род Еникеевых, став одним из крупнейших татарских писателей, пройдя фронты Великой Отечественной войны, испытав лишения и невзгоды, он достиг признания, почитания своего народа и счастливого долголетия, прожив на свете 90 лет.
Обретший свой дом и литературную судьбу в Казани, Амирхан Еники не забывал о Приуралье, приезжал в Давлеканово, дружил с уфимскими писателями Сагитом Агишем и Баязитом Бикбаем, любил природу запада Башкирии, особенно берега реки Дёмы. Помнил он и о далекой колыбели Еникеевых, о старых родниках, особо отмечая, что происходит его ветвь из деревни Идеево близ Темникова, и что там, при переселении, остался прадед Хансуар.
Несколько лет назад, при подготовке книги «Темников: крепость империй», во время экспедиций по западу Мордовии, довелось мне побывать в этой, полностью покинутой ныне, деревне. Еще остались избы и даже следы давно недействующей мечети, но люди ушли из Идеево, как два века назад, но теперь уже видимо окончательно… В разговорах с уроженцами Идеево, живущими ныне в окрестных татарских селах Тарханы и Енгуразово, так и не удалось понять причин стремительного завершения истории этого древнего поселения. Видимо причин искать и не надо - села как люди, живут своими предначертанными Свыше судьбами.
Но дома и улицы, зарастающие лесом, тянут бывших жителей. Вот и Шамиль Усманович Трегулов, с 2008 года живущий в Енгуразово, привел нас к своему старому дому, и принес реликвию – шамаиль с редким сюжетом - изображением знаменитого мавзолея Тадж-Махал в индийской Агре. Так в темниковском Идеево, все же не хотевшем умирать, соединились разные пределы мира ислама и мусульманской культуры. Видимо, талантливые люди жили здесь, одаренные аристократы. Примечательно, что одним из любимых писателей Амирхана Еники был Александр Куприн, по материнской линии происходивший из рода темниковских мурз, а впоследствии русских дворян Куланчаковых, восходящих к Еникеевым.
И еще один сюжет – из личной жизни Амирхана Еники. Его первая, рано умершая жена Гульсум Дивеева, также происходила из мурз, но не Уфимской губернии, а обитавших еще на старом месте – в Мещере. Село, где она появилась на свет, называлось Танкачево. В современной Рязанской области находилось три селения с таким названием – в Касимовском уезде, близ известной среди местных татар деревни Собакино, а также в Ермишинском районе (севернее татарских деревень Молочная Гора и Караулово), и наконец – в Сасовском. В каком из них, родилась Гульсум Дивеева, пока неясно. По роду своих занятий буфетным делом (а ее семья держала буфеты в Киеве, Жмеринке и Фастове) эта ветвь Дивеевых сближается с касимовскими татарами, но все же очевидно, что темниковско-кадомского происхождения.
Эти, казалось бы, второстепенные страницы истории семьи Амирхана Еники, создают более полное представление о его мире, окружении, о том, как мурза стал писателем в советские времена, сохранил себя, и свои честь и совесть. Ведь символично, что одна из его повестей, с которой мы и начали статью, называется «Вөҗдан» («Совесть»). Подобные нравственные качества он получил от предков, подтвердил жизнью, и передал через свои книги потомкам.