Вахит Имамов
С болью за судьбу родного народа…
Этой весной известный писатель, главный редактор газеты «Мәдәни җомга», лауреат премии Республики Татарстан им. Г.Тукая Вахит Имамов отмечает свой 70-летний юбилей. Читателям мы предлагаем интервью с одним из ведущих татарских писателей наших дней.
- Вахит абый, 70 лет – это много? Как вы ощущаете себя в этом возрасте?
- Если мужчина здоров к этому возрасту, то стареть он не торопится. Я тоже не спешу стареть, потому что чувствую себя по-прежнему хорошо. Энергии у меня не убавилось, в противном случае я бы это понял по снижению продуктивности. Пишу я не меньше. Сравниваю себя с собой в возрасте 40-50 лет - темпы такие же. Газета забирает много времени, поэтому художественные произведения не пишутся в прежнем объеме.
- Женщины красивые привлекают?
- Конечно, я любуюсь красотой женщины. Это ведь дано природой. Правда, эта красота будоражит сердце по молодости, сейчас уже не так. Иногда вижу привлекательную женщину - и чувства могут заиграть, хочется поговорить, пофлиртовать, но это - мимолетные чувства.
- Читатели вас знают как автора исторических романов, солидных статей по истории татарского народа. Почему именно история, а не какая-то другая тема? Как вы пришли к этому?
- Больше всего мне больно за то, что татарский народ не знает своей истории. Всегда искажают нашу историю, изображают нас какими-то жалкими, убогими, будто татары всегда были дворниками, да и прислугой. Из-за такого искажения истории еще в молодости у меня в душе загоралось недовольство. Когда стал сам работать в архивах, и видеть настоящую нашу историю, то во мне росло возмущение тем, что все подстраивается под текущую идеологию.
Интерес к истории у меня родился еще в школе, и со временем он только усилился. В седьмом классе сестра принесла роман Степана Злобина “Салават Юлаев” в переводе на татарский язык. Вслед за ней я тоже прочитал этот роман. Уже тогда задался вопросом, почему же у башкир тех лет есть герой Салават Юлаев, а у нас, татар, такого человека, кем можно было бы гордиться - нет? Много лет этот вопрос не давал мне покоя. Откуда у 13-летнего мальчика такие мысли - не знаю. Уже попав в архивы, я узнал, что были такие личности, как Бахтияр Канкаев, Канзафар Усаев, и они, как и Салават Юлаев, имели военную степень бригадира. Канзафар Усаев и Салават Юлаев примкнули к Пугачеву в один день - 5 июля 1774 года, у каждого было по 2 тысячи человек в отряде. Это случилось в один день, в один час. Пугачев признавал обоих, но в историю вошел только Салават Юлаев. В Башкортостане Салавата Юлаева изучали множество ученых, около 70 человек получили докторские и кандидатские степени. У нас сегодня по Пугачевскому сражению нет ни одного кандидата наук. Это позор. Как не зная своей истории можно быть полноценным народом? Нацию можно сохранить лишь через популяризации его героев.
В годы учебы в университете я начал ходить в библиотеку, сидел там часами, и самостоятельно изучал данную тему. Все из-за того вопроса, засевшего у меня в голове еще в 13-летнем возрасте. Читал книги, материалы о Пугачевском восстании, создал конспекты на основе более 40 изданий. Затем пошел в архивы. Благодаря освоенной в библиотеке базе я прекрасно ориентировался в архивных документах. Если бы не читал книг по этой теме, то сухие данные мне были бы малопонятны. Искаженная история, которую нам преподносят в учебниках, толкнула меня к изучению архивов.
Татарскую историю в школах не преподают, а в институтах подавно. Я окончил факультет журналистики. Даже люди с дипломом журналиста не знают историю многонациональной России. Зачем мне преподавали соцсоревнование и социалистическую прессу, народный контроль и историю коммунистической партии? Чтобы подготовить настоящих специалистов, грамотных, студентам надо было преподавать основы экономики. Я об этом говорил уважаемому нами декану Флориту Агзамову. Сегодня в журналистике, филологии перестали преподавать историю, хотя это - основа всех наук. Значит, нашему обществу умные, знающие люди не нужны. Просто нужны рабочие руки - пусть на заводе трудятся, пашут землю. Есть кому вырастить хлеб для барского стола - ну и достаточно…
Многое зависит и от того, кто преподает историю.
- В последние несколько лет вы обращаете более пристальное внимание к Башкортостану, бывали в экспедициях по деревням этой республики. Чем Башкортостан интересен Вам, прежде всего? Какие выводы удалось сделать на основе этих поездок?
- Я посетил около 40 районов Башкортостана. Почему я туда езжу - секрета в этом нет. Во-первых, мне хотелось уточнить, в каких именно районах Башкортостана компактно проживают татары. Я уже знал, что от Мензелинска до Уфы нет башкирских деревень. Когда писал роман «Тозлы яра» («Соленая рана») я несколько раз побывал в Буздякском районе. У меня мама тоже из этого района, из села Туркеево. В этом районе единственная башкирская деревня, она называется Канлы-Туркеево. Башкиры не могут заявлять, что, живя среди татар, теряют свой язык, культуру, потому что у них собственные школы. Никто в их жизнь не вмешивается, никто не учит жить. Раз башкиры дали название республике, то властям надо сделать так, чтобы они составляли большинство. Поэтому власти принуждают татар записываться башкирами, идут на всякие фальсификации во время переписи. По моим подсчетам, минимум 500 тысяч татар они уже приписали к башкирам. До этого нам еще не приходилось побывать в самих деревнях, узнать, что об этом думают их жители. А когда ты сам съездил, увидел, то никаких доказательств от ученых не надо. Я верю своим глазам и ушам.
Во-вторых, в Башкортостане много деревень, которые несколько веков назад перебрались с территории современного Татарстана. Мне хотелось увидеть, как живут наши земляки. Когда приехали в село Кызылъяр (Красная Горка) - административный центр Нуримановского района, то были поражены. 80 процентов жителей этого села составляют выходцы из Актанышского района. Люди знают, из какого села переехали их предки. В деревнях Сарт-Наурузово, Сарт-Чишма в Кармаскалинском районе люди до сих пор называют улицы как свои деревни в Актанышском районе - Усы, Качкын, Илтимер. Люди, переехавшие из какого-то села, старались жить компактно вместе со своими односельчанами и улицу называли как свое село. Поневоле гордишься тем, что татары пытаются жить и сохранить свои многовековые традиции.
- Есть примеры, когда татарских деятелей “превращают” в башкир, такое недавно мы наблюдали в случае с поэтом Ангамом Атнабаевым. Если у вас мама из Башкортостана, не захотят ли и вас через 10 лет сделать “башкирским писателем”?
- Еще в 1988 году меня начали уговаривать приехать в Башкортостан. Буквально заперли меня в кабинете председателя Союза писателей Башкортостана, оказали давление, чтобы я вступил в союз, и служил башкирской литературе. На тот момент я еще не состоял в Союзе писателей Татарстана. Мне обещали 3 комнатную квартиру в Уфе. Но я не сломался.
- На этот счет можете четко сказать свою позицию?
- Я татарский писатель и гражданин своей Отчизны – Российской Федерации.
- Вахит абый, кого вы называете своими учителями, наставниками?
- Далеко ходить не буду, скажу о моих преподавателях. Например, в первом и втором курсе в университете это был Мухаммет Магдиев (писатель, лауреат премии им. Г.Тукая - ред.). В конце 1 курса я закончил свою первую повесть, которую писал ночами, пока все спали, в читальном зале общежития. Тетрадь с рукописью принес Мухаммету абый. Это была общая тетрадь, толстая, аккуратно заполненная хорошим почерком. Мухаммет абый некоторое время смотрел на эту тетрадь, и говорит: “Я ведь уже не читаю рукописи”, имея ввиду, что написанное от руки разобрать сложно. А потом говорит: «С другой стороны, если скажу, чтобы ты напечатал на машинке, откуда у тебя деньги? Страница стоит 1 рубль 20 копеек. Машинистку где найдешь?», и забрал с собой тетрадь. А потом, перед началом одного из своих лекций, передал мне открытку. Там было написано: “Прочитал, готов обсудить”. Я подождал, пока у него закончатся лекции, и подошел к нему.
Мухаммет абый, после 6 часов лекций, даже на обед не стал уходить, и четыре часа анализировал мою повесть. Как он выдержал вот так - без отдыха, без перерыва 10 часов? Сначала он, конечно, по-доброму посмеялся над моим текстом. Я же был парень из деревни. Меня никто не учил писать литературные произведения. Мне казалось, чем длиннее я построю предложения, тем это талантливее. Некоторые предложения занимали по половине страницы! Мухаммет абый рядом с такими предложениями на полях написал: «Толстой!!!». Он сказал, чтобы я предложения не делал длинными. Объяснил, что писать надо так, как человек говорит в реальной жизни, что не надо излишне драматизировать и выжимать слезу у читателя. «Литература должна быть суровой, как сама жизнь. Если герой не такой, зачем приукрашивать? Трактористу не надо приписывать речь как у артиста драматического театра», – сказал он мне.
- Вы много лет руководили филиалом Союза писателей Татарстана в Набережных Челнах. В те годы именно в Челнах появились писатели-трибуны, смело выражающие свою позицию - Айдар Халим, Фаузия Байрамова, и, безусловно, вы тоже в этом списке. Это времена были такие? Или есть какие-то другие причины? Почему челнинские писатели громче и смелее звучали в литературном поле Татарстана?
- Во-первых, времена были такие. Во-вторых, в Челнах молодежи было много. В 1970 годах из ближайших к Челнам районов множество молодых татар устремились в город на строительство КамАЗа. В то время в деревнях условия жизни были плохие. Не было дорог, не было клубов. Многие хотели вырваться из деревенской жизни. И тут строительство автогиганта. В те годы молодым парам уже через год после создания семьи давали там благоустроенную квартиру. Зарплаты были высокие. У меня папа тоже, чтобы заработать на пенсию, уезжал работать в Челны. Один мой одноклассник за 1,5 года получил в Челнах 3-комнатную квартиру. Это ведь невиданное дело. Как же народ не устремится туда?
Эта молодежь в 1990 годах достигла примерно сорока лет. В этом возрасте люди уже имеют жизненный опыт, и свое мнение ко многим вещам. Ссылаясь на то, что в Челнах живут представители 80 народов, власти татарских школ не открывали, и те, что есть, закрыли. Не было ни одного татарского детского садика. Это притом, что половина населения - татары из разных районов, у человека нет возможности обучать своего ребенка на родном языке!
А когда началась, так называемая, перестройка, люди уже были готовы выразить свое мнение. Поэтому татарская молодежь тут же загорелась. Когда жители в едином порыве выразили свою точку зрения на происходящее, было принято решение открывать национальные школы. В нашем 52 комплексе были 2 школы, одна из них стала татарской.
- Вы с 2015 года руководите газетой «Мәдәни җомга»(Литературная пятница). Как живет сейчас издание? Каким вы видите его будущее, и татарской периодической печати в целом?
- Если ситуацию не изменят, то татарская пресса вымирает. Почему? Раньше почта, для подписки на газеты и журналы, если не ошибаюсь, получала 3 миллиарда рублей субсидии. Когда Дмитрий Медведев стал президентом РФ, эти субсидии он отменил. В почте быстренько ввели систему торговли. Руководитель почты в Челнах начал грузовиками возить товар. Если не ошибаюсь, за 1 неделю было завезено 8 КамАЗов товара и распределено по почтовым отделениям города, ближайших районов. Зато генеральный директор “Почты России” за 1,8 миллиардов рублей в центре Москвы купил себе квартиру. Когда это разоблачили, надеялся, что привлекут к ответственности. Нет, он на свободе. Почему ему разрешили так поступить? Потому что некоторым чиновникам периодическая печать, ее выживание - это не интересно, не нужно.
Если бы сегодня сохранились газеты и журналы, в которых пишут правду, мы не оказались бы в таком положении. Сейчас люди газет не выписывают. Во-первых, некому их доставить. Во-вторых, татары не читают. Татары стали необразованной нацией. Татарам хоть что пиши, все равно не читают. Он не понимает, что останутся невеждами. Им в удовольствие читать желтые газеты со сплетнями. Им не надо читать о казанских летчиках, которые 9 августа 1941 года бомбили Берлин. Я написал статью о трагедии генерала Ефремова. Из целой армии в живых остались 880 человек. Татарам даже это не надо. Они даже не думают о том, что эта трагедия снова может повториться. Их интересы строятся вокруг еды и бытовых вещей. Я поражаюсь, как моя нация так деградировала. В театр идут - им подавай что-нибудь увеселительное, легкое. Толпами ходят на низкосортные эстрадные концерты. Денег на такое не жалеют. Бери ты книгу, читай! Мы уже не та нация, которая была во времена Тукая и Исхаки. Мы любим себя возвышать, хвалимся, но лучший период развития нашего народа осталась далеко позади, в дореволюционных годах.. До революции татары были самым образованным народом России. А сейчас это далеко не так.
- По вашим ощущениям, сколько еще проживут татары как нация? Вы согласны с прогнозом Гаяза Исхаки о вырождении?
- Если так пойдет, мы через 20 лет уже перестанем существовать как нация, потому что внуки татарского языка не изучают и не знают его. Мои внуки по-татарски не читают, а их дети - и говорить уже не будут. Значит, к 2050 году владеющих татарским языком не останется. Никто и не думает открывать татарские садики, школы. Это никому не нужно. Почему же эти вопросы совсем не волнуют власти? В 90-х годах можно было нам открыть татарские школы. В тот момент надо было взять и создать национальный университет, и педагогический университет не следовало закрывать. И что хорошего мы получили в результате? Сегодня некому преподавать татарскую историю, нет историков-татар. Когда учитель сам не владеет татарским языком, он не может преподавать татарскую историю. Татары завтра перестанут ходить в национальный театр, читать татарские газеты и журналы. Им завтра Тямаев с Бадретдиновой и даже Салават Фатхетдинов не будут нужны. Если два городских татарина сегодня встречаются, они уже обсуждают западных и американских артистов…
- Но есть хоть какая-то надежда, что мы проснемся от своего сна, и начнем развиваться?
-. Если будущее поколение захочет возродить национальное образование, то нужны будут специалисты. А их становится все меньше и меньше. Значит, надо подготовить кадры, которые смогут это сделать. Проблем много, хоть пруд пруди…
Интервью вел Рифат Каюмов
С болью за судьбу родного народа…
Этой весной известный писатель, главный редактор газеты «Мәдәни җомга», лауреат премии Республики Татарстан им. Г.Тукая Вахит Имамов отмечает свой 70-летний юбилей. Читателям мы предлагаем интервью с одним из ведущих татарских писателей наших дней.
- Вахит абый, 70 лет – это много? Как вы ощущаете себя в этом возрасте?
- Если мужчина здоров к этому возрасту, то стареть он не торопится. Я тоже не спешу стареть, потому что чувствую себя по-прежнему хорошо. Энергии у меня не убавилось, в противном случае я бы это понял по снижению продуктивности. Пишу я не меньше. Сравниваю себя с собой в возрасте 40-50 лет - темпы такие же. Газета забирает много времени, поэтому художественные произведения не пишутся в прежнем объеме.
- Женщины красивые привлекают?
- Конечно, я любуюсь красотой женщины. Это ведь дано природой. Правда, эта красота будоражит сердце по молодости, сейчас уже не так. Иногда вижу привлекательную женщину - и чувства могут заиграть, хочется поговорить, пофлиртовать, но это - мимолетные чувства.
- Читатели вас знают как автора исторических романов, солидных статей по истории татарского народа. Почему именно история, а не какая-то другая тема? Как вы пришли к этому?
- Больше всего мне больно за то, что татарский народ не знает своей истории. Всегда искажают нашу историю, изображают нас какими-то жалкими, убогими, будто татары всегда были дворниками, да и прислугой. Из-за такого искажения истории еще в молодости у меня в душе загоралось недовольство. Когда стал сам работать в архивах, и видеть настоящую нашу историю, то во мне росло возмущение тем, что все подстраивается под текущую идеологию.
Интерес к истории у меня родился еще в школе, и со временем он только усилился. В седьмом классе сестра принесла роман Степана Злобина “Салават Юлаев” в переводе на татарский язык. Вслед за ней я тоже прочитал этот роман. Уже тогда задался вопросом, почему же у башкир тех лет есть герой Салават Юлаев, а у нас, татар, такого человека, кем можно было бы гордиться - нет? Много лет этот вопрос не давал мне покоя. Откуда у 13-летнего мальчика такие мысли - не знаю. Уже попав в архивы, я узнал, что были такие личности, как Бахтияр Канкаев, Канзафар Усаев, и они, как и Салават Юлаев, имели военную степень бригадира. Канзафар Усаев и Салават Юлаев примкнули к Пугачеву в один день - 5 июля 1774 года, у каждого было по 2 тысячи человек в отряде. Это случилось в один день, в один час. Пугачев признавал обоих, но в историю вошел только Салават Юлаев. В Башкортостане Салавата Юлаева изучали множество ученых, около 70 человек получили докторские и кандидатские степени. У нас сегодня по Пугачевскому сражению нет ни одного кандидата наук. Это позор. Как не зная своей истории можно быть полноценным народом? Нацию можно сохранить лишь через популяризации его героев.
В годы учебы в университете я начал ходить в библиотеку, сидел там часами, и самостоятельно изучал данную тему. Все из-за того вопроса, засевшего у меня в голове еще в 13-летнем возрасте. Читал книги, материалы о Пугачевском восстании, создал конспекты на основе более 40 изданий. Затем пошел в архивы. Благодаря освоенной в библиотеке базе я прекрасно ориентировался в архивных документах. Если бы не читал книг по этой теме, то сухие данные мне были бы малопонятны. Искаженная история, которую нам преподносят в учебниках, толкнула меня к изучению архивов.
Татарскую историю в школах не преподают, а в институтах подавно. Я окончил факультет журналистики. Даже люди с дипломом журналиста не знают историю многонациональной России. Зачем мне преподавали соцсоревнование и социалистическую прессу, народный контроль и историю коммунистической партии? Чтобы подготовить настоящих специалистов, грамотных, студентам надо было преподавать основы экономики. Я об этом говорил уважаемому нами декану Флориту Агзамову. Сегодня в журналистике, филологии перестали преподавать историю, хотя это - основа всех наук. Значит, нашему обществу умные, знающие люди не нужны. Просто нужны рабочие руки - пусть на заводе трудятся, пашут землю. Есть кому вырастить хлеб для барского стола - ну и достаточно…
Многое зависит и от того, кто преподает историю.
- В последние несколько лет вы обращаете более пристальное внимание к Башкортостану, бывали в экспедициях по деревням этой республики. Чем Башкортостан интересен Вам, прежде всего? Какие выводы удалось сделать на основе этих поездок?
- Я посетил около 40 районов Башкортостана. Почему я туда езжу - секрета в этом нет. Во-первых, мне хотелось уточнить, в каких именно районах Башкортостана компактно проживают татары. Я уже знал, что от Мензелинска до Уфы нет башкирских деревень. Когда писал роман «Тозлы яра» («Соленая рана») я несколько раз побывал в Буздякском районе. У меня мама тоже из этого района, из села Туркеево. В этом районе единственная башкирская деревня, она называется Канлы-Туркеево. Башкиры не могут заявлять, что, живя среди татар, теряют свой язык, культуру, потому что у них собственные школы. Никто в их жизнь не вмешивается, никто не учит жить. Раз башкиры дали название республике, то властям надо сделать так, чтобы они составляли большинство. Поэтому власти принуждают татар записываться башкирами, идут на всякие фальсификации во время переписи. По моим подсчетам, минимум 500 тысяч татар они уже приписали к башкирам. До этого нам еще не приходилось побывать в самих деревнях, узнать, что об этом думают их жители. А когда ты сам съездил, увидел, то никаких доказательств от ученых не надо. Я верю своим глазам и ушам.
Во-вторых, в Башкортостане много деревень, которые несколько веков назад перебрались с территории современного Татарстана. Мне хотелось увидеть, как живут наши земляки. Когда приехали в село Кызылъяр (Красная Горка) - административный центр Нуримановского района, то были поражены. 80 процентов жителей этого села составляют выходцы из Актанышского района. Люди знают, из какого села переехали их предки. В деревнях Сарт-Наурузово, Сарт-Чишма в Кармаскалинском районе люди до сих пор называют улицы как свои деревни в Актанышском районе - Усы, Качкын, Илтимер. Люди, переехавшие из какого-то села, старались жить компактно вместе со своими односельчанами и улицу называли как свое село. Поневоле гордишься тем, что татары пытаются жить и сохранить свои многовековые традиции.
- Есть примеры, когда татарских деятелей “превращают” в башкир, такое недавно мы наблюдали в случае с поэтом Ангамом Атнабаевым. Если у вас мама из Башкортостана, не захотят ли и вас через 10 лет сделать “башкирским писателем”?
- Еще в 1988 году меня начали уговаривать приехать в Башкортостан. Буквально заперли меня в кабинете председателя Союза писателей Башкортостана, оказали давление, чтобы я вступил в союз, и служил башкирской литературе. На тот момент я еще не состоял в Союзе писателей Татарстана. Мне обещали 3 комнатную квартиру в Уфе. Но я не сломался.
- На этот счет можете четко сказать свою позицию?
- Я татарский писатель и гражданин своей Отчизны – Российской Федерации.
- Вахит абый, кого вы называете своими учителями, наставниками?
- Далеко ходить не буду, скажу о моих преподавателях. Например, в первом и втором курсе в университете это был Мухаммет Магдиев (писатель, лауреат премии им. Г.Тукая - ред.). В конце 1 курса я закончил свою первую повесть, которую писал ночами, пока все спали, в читальном зале общежития. Тетрадь с рукописью принес Мухаммету абый. Это была общая тетрадь, толстая, аккуратно заполненная хорошим почерком. Мухаммет абый некоторое время смотрел на эту тетрадь, и говорит: “Я ведь уже не читаю рукописи”, имея ввиду, что написанное от руки разобрать сложно. А потом говорит: «С другой стороны, если скажу, чтобы ты напечатал на машинке, откуда у тебя деньги? Страница стоит 1 рубль 20 копеек. Машинистку где найдешь?», и забрал с собой тетрадь. А потом, перед началом одного из своих лекций, передал мне открытку. Там было написано: “Прочитал, готов обсудить”. Я подождал, пока у него закончатся лекции, и подошел к нему.
Мухаммет абый, после 6 часов лекций, даже на обед не стал уходить, и четыре часа анализировал мою повесть. Как он выдержал вот так - без отдыха, без перерыва 10 часов? Сначала он, конечно, по-доброму посмеялся над моим текстом. Я же был парень из деревни. Меня никто не учил писать литературные произведения. Мне казалось, чем длиннее я построю предложения, тем это талантливее. Некоторые предложения занимали по половине страницы! Мухаммет абый рядом с такими предложениями на полях написал: «Толстой!!!». Он сказал, чтобы я предложения не делал длинными. Объяснил, что писать надо так, как человек говорит в реальной жизни, что не надо излишне драматизировать и выжимать слезу у читателя. «Литература должна быть суровой, как сама жизнь. Если герой не такой, зачем приукрашивать? Трактористу не надо приписывать речь как у артиста драматического театра», – сказал он мне.
- Вы много лет руководили филиалом Союза писателей Татарстана в Набережных Челнах. В те годы именно в Челнах появились писатели-трибуны, смело выражающие свою позицию - Айдар Халим, Фаузия Байрамова, и, безусловно, вы тоже в этом списке. Это времена были такие? Или есть какие-то другие причины? Почему челнинские писатели громче и смелее звучали в литературном поле Татарстана?
- Во-первых, времена были такие. Во-вторых, в Челнах молодежи было много. В 1970 годах из ближайших к Челнам районов множество молодых татар устремились в город на строительство КамАЗа. В то время в деревнях условия жизни были плохие. Не было дорог, не было клубов. Многие хотели вырваться из деревенской жизни. И тут строительство автогиганта. В те годы молодым парам уже через год после создания семьи давали там благоустроенную квартиру. Зарплаты были высокие. У меня папа тоже, чтобы заработать на пенсию, уезжал работать в Челны. Один мой одноклассник за 1,5 года получил в Челнах 3-комнатную квартиру. Это ведь невиданное дело. Как же народ не устремится туда?
Эта молодежь в 1990 годах достигла примерно сорока лет. В этом возрасте люди уже имеют жизненный опыт, и свое мнение ко многим вещам. Ссылаясь на то, что в Челнах живут представители 80 народов, власти татарских школ не открывали, и те, что есть, закрыли. Не было ни одного татарского детского садика. Это притом, что половина населения - татары из разных районов, у человека нет возможности обучать своего ребенка на родном языке!
А когда началась, так называемая, перестройка, люди уже были готовы выразить свое мнение. Поэтому татарская молодежь тут же загорелась. Когда жители в едином порыве выразили свою точку зрения на происходящее, было принято решение открывать национальные школы. В нашем 52 комплексе были 2 школы, одна из них стала татарской.
- Вы с 2015 года руководите газетой «Мәдәни җомга»(Литературная пятница). Как живет сейчас издание? Каким вы видите его будущее, и татарской периодической печати в целом?
- Если ситуацию не изменят, то татарская пресса вымирает. Почему? Раньше почта, для подписки на газеты и журналы, если не ошибаюсь, получала 3 миллиарда рублей субсидии. Когда Дмитрий Медведев стал президентом РФ, эти субсидии он отменил. В почте быстренько ввели систему торговли. Руководитель почты в Челнах начал грузовиками возить товар. Если не ошибаюсь, за 1 неделю было завезено 8 КамАЗов товара и распределено по почтовым отделениям города, ближайших районов. Зато генеральный директор “Почты России” за 1,8 миллиардов рублей в центре Москвы купил себе квартиру. Когда это разоблачили, надеялся, что привлекут к ответственности. Нет, он на свободе. Почему ему разрешили так поступить? Потому что некоторым чиновникам периодическая печать, ее выживание - это не интересно, не нужно.
Если бы сегодня сохранились газеты и журналы, в которых пишут правду, мы не оказались бы в таком положении. Сейчас люди газет не выписывают. Во-первых, некому их доставить. Во-вторых, татары не читают. Татары стали необразованной нацией. Татарам хоть что пиши, все равно не читают. Он не понимает, что останутся невеждами. Им в удовольствие читать желтые газеты со сплетнями. Им не надо читать о казанских летчиках, которые 9 августа 1941 года бомбили Берлин. Я написал статью о трагедии генерала Ефремова. Из целой армии в живых остались 880 человек. Татарам даже это не надо. Они даже не думают о том, что эта трагедия снова может повториться. Их интересы строятся вокруг еды и бытовых вещей. Я поражаюсь, как моя нация так деградировала. В театр идут - им подавай что-нибудь увеселительное, легкое. Толпами ходят на низкосортные эстрадные концерты. Денег на такое не жалеют. Бери ты книгу, читай! Мы уже не та нация, которая была во времена Тукая и Исхаки. Мы любим себя возвышать, хвалимся, но лучший период развития нашего народа осталась далеко позади, в дореволюционных годах.. До революции татары были самым образованным народом России. А сейчас это далеко не так.
- По вашим ощущениям, сколько еще проживут татары как нация? Вы согласны с прогнозом Гаяза Исхаки о вырождении?
- Если так пойдет, мы через 20 лет уже перестанем существовать как нация, потому что внуки татарского языка не изучают и не знают его. Мои внуки по-татарски не читают, а их дети - и говорить уже не будут. Значит, к 2050 году владеющих татарским языком не останется. Никто и не думает открывать татарские садики, школы. Это никому не нужно. Почему же эти вопросы совсем не волнуют власти? В 90-х годах можно было нам открыть татарские школы. В тот момент надо было взять и создать национальный университет, и педагогический университет не следовало закрывать. И что хорошего мы получили в результате? Сегодня некому преподавать татарскую историю, нет историков-татар. Когда учитель сам не владеет татарским языком, он не может преподавать татарскую историю. Татары завтра перестанут ходить в национальный театр, читать татарские газеты и журналы. Им завтра Тямаев с Бадретдиновой и даже Салават Фатхетдинов не будут нужны. Если два городских татарина сегодня встречаются, они уже обсуждают западных и американских артистов…
- Но есть хоть какая-то надежда, что мы проснемся от своего сна, и начнем развиваться?
-. Если будущее поколение захочет возродить национальное образование, то нужны будут специалисты. А их становится все меньше и меньше. Значит, надо подготовить кадры, которые смогут это сделать. Проблем много, хоть пруд пруди…
Интервью вел Рифат Каюмов