Нравственная оседлость краеведа
К 100-летию Николая Родина
В своей книге «Письма о добром и прекрасном», адресованной юношеству, Дмитрий Сергеевич Лихачев вводит емкое и содержательное выражение «нравственная оседлость». Это значит – не быть перекати-полем, любить свой дом, местность, где тебе привелось родиться, не прерывать преемственных связей, становиться своим в том кругу, куда тебя определила судьба.
К герою нашей статьи, касимовскому писателю и краеведу Николаю Александровичу Родину (1924-2013) все названное имеет прямое отношение: понятие малой родины, дома было для него одним из первостепенных, стержневых.
И несколько лет назад, в год столетия писателя, довелось мне побывать на севере Касимовского района Рязанской, и в Меленковском районе Владимирской областей. Лесной мещерский край, славящийся своими грибами, засолом огурцов, и старинным трактом, связывающем Муром и Касимов параллельно Оке. Тракт продолжался в заокских селах, следовал в хлебородные уезды Тамбовской губернии. Может, именно здесь (а не на пути из Владимира или Вязников) проходила воспетая в одной из самых знаменитых русских песен «Муромская дорожка»?
Дорога эта, по воспоминаниям Николая Родина была лихая. Разбойники встречали путников в овраге Болтавка против Самуиловки, в Частых Березках, что между татарской деревней Подлипки (Шырын) и Дмитриевым, а особенно между деревнями Выкуши и Мильна. Николай Александрович рассказывает предание, как некий молодец возвращался из Меленок, с базара, где удачно продал гречишную муку. Там, на базаре, лихие люди заприметили мужика с деньгами, выследили в лесу, но верная лошадь увела от погони вплоть до родных ворот, да еще удалой крестьянин безменом огрел грабителей.
Сейчас дорога эта - спокойная, безмятежная, проходит близ маленькой деревни Варваровка, где во время нашего весеннего путешествия уютно дымили бани. Здесь, в 1924 году родился Николай Родин, но детство провел в расположенной неподалеку деревне Выкуши. Родная река его – Ксегжа, напоминает о былых обитателях этих лесных укромных мест – загадочной муроме. Как и от мещеры, от муромы не осталось достоверных языковых данных, и лишь топонимы и особенно гидронимы Центральной России напоминают (при сопоставлении с лексикой живых финно-угорских языков) о плотном ареале расселения средневековых племен.
Жизнь в довоенной русской деревне, на самом севере Касимовского района, в приграничье с меленковскими селами (внешне - мало чем отличающимися от рязанских, но связанных с Муромом), определила краеведческий интерес Николая Родина. И знание татарского уклада было у любознательного Коли ранним, с детства, благодаря близости к его Выкушам больших татарских селений Подлипки и Торбаево (Татарбай). Еще ближе к Выкушам, между Дмитриевым и Подлипками располагалась ныне нежилая татарская деревня Коверское (Курски). Учитывая, что в Касимов ездили в 30-е годы на подводах, останавливаясь в селах, а частенько добираясь пешком лесными тропами и лугами, весь этот русско-татарский мир Мещеры, только затрагивавшийся коллективизацией, Родин застал, сохранил память о нем на всю свою долгую жизнь.
А в жизни этой рубежом прошла Великая Отечественная война… В начале войны он работал в колхозе, позднее — на лесозаготовках. В неполные 18 лет он ушёл на фронт пулемётчиком, участвовал в форсировании Днепра, был тяжело ранен. Долго лечился в госпиталях Балашева, Саратова, Ташкента, Новомосковска.
В 1944 года был демобилизован и вернулся в Рязанскую область. Защитив большую, общую для всех нас Родину, свою малую родину он больше не покидал. Работал счетоводом в колхозе, инструктором-бухгалтером в районном отделе сельского хозяйства, контролёром-ревизором в Рязанском областном финансовом управлении.
Еще в школьные годы у Коли Родина проявились литературные способности: он писал о своих сверстниках, увлекался поэзией. После войны творчество все более занимало скромного фининспектора. Он много читал, серьезно увлекся литературой, особенно брошюрами «Библиотеки Огонёк», где печатались лучшие мастера слова. Учился у них и начал писать сам. И тут Николай Александрович понял, что до этого занимался не совсем своим делом. Вернулся из Рязани в Касимов, где в районной газете «Звезда» проработал в качестве корреспондента несколько лет. Все эти дороги, посещения отдаленных колхозов, неспешные беседы с людьми труда накапливали впечатления, наблюдения и раздумья, что уже вскоре воплотятся в художественных произведениях.
В романе «Ярусы», и в его повестях героями становятся колхозники мещерских деревень, сельская интеллигенция, уцелевшие фронтовики, поднимающие родную землю – честные советские люди. В романе «Ярусы», во фронтовых его главах, Николаем Родиным выведен касимовский татарин ефрейтор Якуб Баязитов, в окопах между боями вспоминавший о своем коне в деревне.
С конца 1950-х годов Николай Родин, окончательно обосновавшийся в Касимове, подступается к краеведческой теме. Благодаря своему статусу главного писателя Касимова, ему удается рассказать о древнем городе в центральных издательствах. Но начинается это важнейшее направление его творчества со скромной книги «Касимов», изданной в 1959 году в соавторстве с Иваном Андреевым и Леонидом Антошиным. Фактически, Родин возрождает касимовское краеведение, пребывавшее в забвении с гибелью в 1941 году в ополчении выдающегося музейщика Алексея Мансурова (1900-1941). Конечно, материалы накапливались, и прежде всего в Касимовском краеведческом музее, очень успешно работавшем под началом Леонтия Алексеевича Кленова, однако важно было рассказать о городе и его истории широкой, массовой читательской аудитории. И так сложилось, что именно Николаю Родину было уготовано в 1976 году своей книгой «Касимов» познакомить весь Советский Союз с этим городом. Многочисленные туристы, приходя с речного порта на экскурсию в здание Ханской мечети, где тогда размещался краеведческий музей, приобретали книгу Родина и разносили благую весть о Касимове по всей стране. Эта скромная по объёму книга, для очень многих в нашей стране открыла Касимов, кратко рассказала о городе, позвала в поездку на Оку. И начинается она поэтично, с Оки:
«Приближение весны в Касимове раньше всего чувствуется на улице Набережной. И хотя еще до начала марта и по ночам крепко ударяют и до полудня держатся морозы, еще серо и низко небо, а здесь уже видны весенние приметы.
Но особенно близость весны, ее мягкое дыхание чувствуется на той, правой, стороне, в затоне. Там, в уютной заводи, меж высоких берегов, поросших осокорями и ветлами, стоит во льду целый город пароходов, теплоходов, барж, плавучих кранов, дебаркадеров, катеров.
Касимов – город речников. Колыбель судоходства на Оке».
Татарская тема в истории города двух культур, безусловно, занимает в публикациях Николая Родина особое место. Ощущается его опора на капитальный труд В. В. Вельяминова-Зернова «Исследование о касимовских царях и царевичах», но также и на книгу Н. И. Шишкина «История города Касимова с древнейших времен» 1888 года. Родин следует Вельяминову-Зернову в изложении хронологии истории Касимовского ханства. Ныне эти книги доступны читателям (а работа Шишкина еще и переиздана), но в 1970-80-е годы именно лаконичные тексты Н. Родина излагали оценочные суждения этих дореволюционных авторов.
Николай Александрович придерживается принятой в XIX веке и перекочевавшей в советскую историографию гипотезе о начале татарской власти в Мещере вследствие междоусобицы в Казанском ханстве и бегстве сыновей Улу-Мухаммеда Касимова и Якуба в пределы Московской Руси от своего брата Махмуда (на Руси известного как Махмутек), но приводит выводы и другой концепции, принятой казанскими историками. Согласно ей, по результатам Суздальской битвы, состоявшейся 7 июля 1445 года между войсками великого князя московского Василия II Тёмного и казанскими татарами под предводительством царевичей Махмуда и Якуба, посланных на Русь Улу-Мухаммедом, произошло пленение великого князя, и вынужденное выделение земли татарским ханам в Поочье.
В своих последующих изданиях книги, особенно в вышедшей в 2000 году, Н. А. Родин существенно расширяет татарскую составляющую. В частности, он отмечает социальную структуру ханства, выделяя хана, царевича-султана, беков, мурз, уланов, достаточно пространно излагает сюжет о гибели хана Ураз-Мухаммеда от Лжедмитрия II в 1610 году на охоте под Калугой, рассказывает о хане Саин-Булате (называя его ошибочно Сеид-Булат) – будущем «великом князе всея Руси» Симеоне Бекбулатовиче, о владениях и доходах хана Арслана и его сына Сеид-Бурхана.
Особо Н. Родин подчеркивает, что татарские села Ахматово, Болотцы, Торбаево, Подлипки, Коверское, Царицыно, Баишево возникают на лучших, наиболее плодородных землях. В этом наблюдении отражается не только детальное знание Родиным природного фактора и разных условий крестьянской жизни в Касимовском уезде, но и чтение им вышедшего к тому времени исследования казанского этнографа Фариды Шарифуллиной «Касимовские татары» (1991), и конечно многочисленные беседы с подлинным гением места Касимова Ахмедом Ишимбаевым (1906-1998). Как известно, крупнейший касимовский краевед Ахмед Ишимбаев очень мало печатался, скорее сосредоточившись на сборе уникального материала, сохраненного в фондах Касимовского историко-культурного музея-заповедника, но охотно, щедро делился своими наработками.
Очевидно, что из бесед с Ишимбаевым в книге Н. А. Родина упоминаются мерлушечные предприятия Сеит-Шакуловых, Девишевых, Салиха Ерзина, «грандиозный» магазин Фатеха Кастрова на Соборной улице. Примечательно, что строительство Ханской мечети Н. А. Родин, на основе многообразия источников, датирует 1476 годом, что особенно важно отметить, учитывая новейшие датировки казанских археологов.
Каждое явление культуры необходимо соизмерять, следуя принципу историзма. Неоднократно переиздававшая краеведческая книга Н. А. Родина была важнейшим источником знаний о Касимове. Конечно, за прошедшие годы появились новые изыскания о Касимове, ханстве, этнографии касимовских татар, судьбе Ханской мечети. Так, благодаря рязанскому архивисту Д. Ю. Филиппову удалось установить, что снос Ханской мечети произошел не по велению Петра I, а в начале 1760-х гг. (вероятно, в 1762 году, спустя несколько месяцев после дворцового переворота, приведшего Екатерину к власти, когда до либерализации по отношению к исламу было еще далеко) влиятельным вельможей камер-цалмейстером Д. А. Симоновым, который являлся владельцем обширного участка бывшего ханского двора. Вместе с мечетью по указанию Симонова разрушили и остатки ханского дворца с воротами, а в планах было разобрать и минарет, и текие Шах-Али, оказавшееся в саду помещика. Однако после принятия екатерининского указа в 1768 году, позволившего касимовским татарам восстановить мечеть, иные постройки ханского времени все же уцелели. Сама мечеть была в кратчайшие сроки восстановлена, а в 1830-е гг. усилиями купца сеида Салеха Шакулова надстроена вторым этажом и приобрела дошедший до нас облик.
Все эти необходимые уточнения, дополнения приходят с новыми исследованиями – древний город неисчерпаем в своей истории. Для татар же, родившихся или имевших корни в Рязанской области, давнее, 1976 года, издание книги Н. А. Родина было фактически единственным свидетельством присутствия их предков в Мещере. И фото характерных для Касимова краснокирпичных ворот «татарского дома» (а на самом деле – мусульманского кладбища на улице Нариманова) или здания Ханской мечети, упоминания ханов, купцов, революционера Арифа Титеева или краеведа А. М. Ишимбаева давало возможность почувствовать непередаваемую атмосферу города двух культур. Подлинно русский интеллигент Николай Родин, столь бережно относившийся к татарскому наследию, сам давно и прочно вошел в хронологию города. Он стал почетным гражданином Касимова, его имя и книги на слуху, пользуется уважением, признанием. Большой удачей для меня стало выступить в этом году с докладами, посвященными наследию Николая Родина на Ишимбаевских чтениях в Касимове и на форуме древних городов в Рязани.
Рязанская область-Москва
К 100-летию Николая Родина
В своей книге «Письма о добром и прекрасном», адресованной юношеству, Дмитрий Сергеевич Лихачев вводит емкое и содержательное выражение «нравственная оседлость». Это значит – не быть перекати-полем, любить свой дом, местность, где тебе привелось родиться, не прерывать преемственных связей, становиться своим в том кругу, куда тебя определила судьба.
К герою нашей статьи, касимовскому писателю и краеведу Николаю Александровичу Родину (1924-2013) все названное имеет прямое отношение: понятие малой родины, дома было для него одним из первостепенных, стержневых.
И несколько лет назад, в год столетия писателя, довелось мне побывать на севере Касимовского района Рязанской, и в Меленковском районе Владимирской областей. Лесной мещерский край, славящийся своими грибами, засолом огурцов, и старинным трактом, связывающем Муром и Касимов параллельно Оке. Тракт продолжался в заокских селах, следовал в хлебородные уезды Тамбовской губернии. Может, именно здесь (а не на пути из Владимира или Вязников) проходила воспетая в одной из самых знаменитых русских песен «Муромская дорожка»?
Дорога эта, по воспоминаниям Николая Родина была лихая. Разбойники встречали путников в овраге Болтавка против Самуиловки, в Частых Березках, что между татарской деревней Подлипки (Шырын) и Дмитриевым, а особенно между деревнями Выкуши и Мильна. Николай Александрович рассказывает предание, как некий молодец возвращался из Меленок, с базара, где удачно продал гречишную муку. Там, на базаре, лихие люди заприметили мужика с деньгами, выследили в лесу, но верная лошадь увела от погони вплоть до родных ворот, да еще удалой крестьянин безменом огрел грабителей.
Сейчас дорога эта - спокойная, безмятежная, проходит близ маленькой деревни Варваровка, где во время нашего весеннего путешествия уютно дымили бани. Здесь, в 1924 году родился Николай Родин, но детство провел в расположенной неподалеку деревне Выкуши. Родная река его – Ксегжа, напоминает о былых обитателях этих лесных укромных мест – загадочной муроме. Как и от мещеры, от муромы не осталось достоверных языковых данных, и лишь топонимы и особенно гидронимы Центральной России напоминают (при сопоставлении с лексикой живых финно-угорских языков) о плотном ареале расселения средневековых племен.
Жизнь в довоенной русской деревне, на самом севере Касимовского района, в приграничье с меленковскими селами (внешне - мало чем отличающимися от рязанских, но связанных с Муромом), определила краеведческий интерес Николая Родина. И знание татарского уклада было у любознательного Коли ранним, с детства, благодаря близости к его Выкушам больших татарских селений Подлипки и Торбаево (Татарбай). Еще ближе к Выкушам, между Дмитриевым и Подлипками располагалась ныне нежилая татарская деревня Коверское (Курски). Учитывая, что в Касимов ездили в 30-е годы на подводах, останавливаясь в селах, а частенько добираясь пешком лесными тропами и лугами, весь этот русско-татарский мир Мещеры, только затрагивавшийся коллективизацией, Родин застал, сохранил память о нем на всю свою долгую жизнь.
А в жизни этой рубежом прошла Великая Отечественная война… В начале войны он работал в колхозе, позднее — на лесозаготовках. В неполные 18 лет он ушёл на фронт пулемётчиком, участвовал в форсировании Днепра, был тяжело ранен. Долго лечился в госпиталях Балашева, Саратова, Ташкента, Новомосковска.
В 1944 года был демобилизован и вернулся в Рязанскую область. Защитив большую, общую для всех нас Родину, свою малую родину он больше не покидал. Работал счетоводом в колхозе, инструктором-бухгалтером в районном отделе сельского хозяйства, контролёром-ревизором в Рязанском областном финансовом управлении.
Еще в школьные годы у Коли Родина проявились литературные способности: он писал о своих сверстниках, увлекался поэзией. После войны творчество все более занимало скромного фининспектора. Он много читал, серьезно увлекся литературой, особенно брошюрами «Библиотеки Огонёк», где печатались лучшие мастера слова. Учился у них и начал писать сам. И тут Николай Александрович понял, что до этого занимался не совсем своим делом. Вернулся из Рязани в Касимов, где в районной газете «Звезда» проработал в качестве корреспондента несколько лет. Все эти дороги, посещения отдаленных колхозов, неспешные беседы с людьми труда накапливали впечатления, наблюдения и раздумья, что уже вскоре воплотятся в художественных произведениях.
В романе «Ярусы», и в его повестях героями становятся колхозники мещерских деревень, сельская интеллигенция, уцелевшие фронтовики, поднимающие родную землю – честные советские люди. В романе «Ярусы», во фронтовых его главах, Николаем Родиным выведен касимовский татарин ефрейтор Якуб Баязитов, в окопах между боями вспоминавший о своем коне в деревне.
С конца 1950-х годов Николай Родин, окончательно обосновавшийся в Касимове, подступается к краеведческой теме. Благодаря своему статусу главного писателя Касимова, ему удается рассказать о древнем городе в центральных издательствах. Но начинается это важнейшее направление его творчества со скромной книги «Касимов», изданной в 1959 году в соавторстве с Иваном Андреевым и Леонидом Антошиным. Фактически, Родин возрождает касимовское краеведение, пребывавшее в забвении с гибелью в 1941 году в ополчении выдающегося музейщика Алексея Мансурова (1900-1941). Конечно, материалы накапливались, и прежде всего в Касимовском краеведческом музее, очень успешно работавшем под началом Леонтия Алексеевича Кленова, однако важно было рассказать о городе и его истории широкой, массовой читательской аудитории. И так сложилось, что именно Николаю Родину было уготовано в 1976 году своей книгой «Касимов» познакомить весь Советский Союз с этим городом. Многочисленные туристы, приходя с речного порта на экскурсию в здание Ханской мечети, где тогда размещался краеведческий музей, приобретали книгу Родина и разносили благую весть о Касимове по всей стране. Эта скромная по объёму книга, для очень многих в нашей стране открыла Касимов, кратко рассказала о городе, позвала в поездку на Оку. И начинается она поэтично, с Оки:
«Приближение весны в Касимове раньше всего чувствуется на улице Набережной. И хотя еще до начала марта и по ночам крепко ударяют и до полудня держатся морозы, еще серо и низко небо, а здесь уже видны весенние приметы.
Но особенно близость весны, ее мягкое дыхание чувствуется на той, правой, стороне, в затоне. Там, в уютной заводи, меж высоких берегов, поросших осокорями и ветлами, стоит во льду целый город пароходов, теплоходов, барж, плавучих кранов, дебаркадеров, катеров.
Касимов – город речников. Колыбель судоходства на Оке».
Татарская тема в истории города двух культур, безусловно, занимает в публикациях Николая Родина особое место. Ощущается его опора на капитальный труд В. В. Вельяминова-Зернова «Исследование о касимовских царях и царевичах», но также и на книгу Н. И. Шишкина «История города Касимова с древнейших времен» 1888 года. Родин следует Вельяминову-Зернову в изложении хронологии истории Касимовского ханства. Ныне эти книги доступны читателям (а работа Шишкина еще и переиздана), но в 1970-80-е годы именно лаконичные тексты Н. Родина излагали оценочные суждения этих дореволюционных авторов.
Николай Александрович придерживается принятой в XIX веке и перекочевавшей в советскую историографию гипотезе о начале татарской власти в Мещере вследствие междоусобицы в Казанском ханстве и бегстве сыновей Улу-Мухаммеда Касимова и Якуба в пределы Московской Руси от своего брата Махмуда (на Руси известного как Махмутек), но приводит выводы и другой концепции, принятой казанскими историками. Согласно ей, по результатам Суздальской битвы, состоявшейся 7 июля 1445 года между войсками великого князя московского Василия II Тёмного и казанскими татарами под предводительством царевичей Махмуда и Якуба, посланных на Русь Улу-Мухаммедом, произошло пленение великого князя, и вынужденное выделение земли татарским ханам в Поочье.
В своих последующих изданиях книги, особенно в вышедшей в 2000 году, Н. А. Родин существенно расширяет татарскую составляющую. В частности, он отмечает социальную структуру ханства, выделяя хана, царевича-султана, беков, мурз, уланов, достаточно пространно излагает сюжет о гибели хана Ураз-Мухаммеда от Лжедмитрия II в 1610 году на охоте под Калугой, рассказывает о хане Саин-Булате (называя его ошибочно Сеид-Булат) – будущем «великом князе всея Руси» Симеоне Бекбулатовиче, о владениях и доходах хана Арслана и его сына Сеид-Бурхана.
Особо Н. Родин подчеркивает, что татарские села Ахматово, Болотцы, Торбаево, Подлипки, Коверское, Царицыно, Баишево возникают на лучших, наиболее плодородных землях. В этом наблюдении отражается не только детальное знание Родиным природного фактора и разных условий крестьянской жизни в Касимовском уезде, но и чтение им вышедшего к тому времени исследования казанского этнографа Фариды Шарифуллиной «Касимовские татары» (1991), и конечно многочисленные беседы с подлинным гением места Касимова Ахмедом Ишимбаевым (1906-1998). Как известно, крупнейший касимовский краевед Ахмед Ишимбаев очень мало печатался, скорее сосредоточившись на сборе уникального материала, сохраненного в фондах Касимовского историко-культурного музея-заповедника, но охотно, щедро делился своими наработками.
Очевидно, что из бесед с Ишимбаевым в книге Н. А. Родина упоминаются мерлушечные предприятия Сеит-Шакуловых, Девишевых, Салиха Ерзина, «грандиозный» магазин Фатеха Кастрова на Соборной улице. Примечательно, что строительство Ханской мечети Н. А. Родин, на основе многообразия источников, датирует 1476 годом, что особенно важно отметить, учитывая новейшие датировки казанских археологов.
Каждое явление культуры необходимо соизмерять, следуя принципу историзма. Неоднократно переиздававшая краеведческая книга Н. А. Родина была важнейшим источником знаний о Касимове. Конечно, за прошедшие годы появились новые изыскания о Касимове, ханстве, этнографии касимовских татар, судьбе Ханской мечети. Так, благодаря рязанскому архивисту Д. Ю. Филиппову удалось установить, что снос Ханской мечети произошел не по велению Петра I, а в начале 1760-х гг. (вероятно, в 1762 году, спустя несколько месяцев после дворцового переворота, приведшего Екатерину к власти, когда до либерализации по отношению к исламу было еще далеко) влиятельным вельможей камер-цалмейстером Д. А. Симоновым, который являлся владельцем обширного участка бывшего ханского двора. Вместе с мечетью по указанию Симонова разрушили и остатки ханского дворца с воротами, а в планах было разобрать и минарет, и текие Шах-Али, оказавшееся в саду помещика. Однако после принятия екатерининского указа в 1768 году, позволившего касимовским татарам восстановить мечеть, иные постройки ханского времени все же уцелели. Сама мечеть была в кратчайшие сроки восстановлена, а в 1830-е гг. усилиями купца сеида Салеха Шакулова надстроена вторым этажом и приобрела дошедший до нас облик.
Все эти необходимые уточнения, дополнения приходят с новыми исследованиями – древний город неисчерпаем в своей истории. Для татар же, родившихся или имевших корни в Рязанской области, давнее, 1976 года, издание книги Н. А. Родина было фактически единственным свидетельством присутствия их предков в Мещере. И фото характерных для Касимова краснокирпичных ворот «татарского дома» (а на самом деле – мусульманского кладбища на улице Нариманова) или здания Ханской мечети, упоминания ханов, купцов, революционера Арифа Титеева или краеведа А. М. Ишимбаева давало возможность почувствовать непередаваемую атмосферу города двух культур. Подлинно русский интеллигент Николай Родин, столь бережно относившийся к татарскому наследию, сам давно и прочно вошел в хронологию города. Он стал почетным гражданином Касимова, его имя и книги на слуху, пользуется уважением, признанием. Большой удачей для меня стало выступить в этом году с докладами, посвященными наследию Николая Родина на Ишимбаевских чтениях в Касимове и на форуме древних городов в Рязани.
Рязанская область-Москва