Монументальная архитектура Москвы
Творчество Салавата Щербакова в столице
Как известно, скульптурные памятники в Москве стилистически достаточно разнообразны, в них отражаются самые различные художественные направления и эпохи. Москва, наряду с Петербургом, всегда была образцом монументальной архитектуры в нашей стране. Сейчас в столице работает множество маститых и молодых скульпторов и архитекторов. При создании нового произведения автор обязательно должен учитывать, как оно впишется в окружающее пространство, историческую или современную застройку, ландшафт, природную среду, и это, в большинстве случаев, удавалось. В Москве творили лучшие из лучших.
Творческая мастерская Салавата Щербакова, расположенная на Беговой улице, существует более 20 лет и давно снискала известность и авторитет. Салават Щербаков работает в жанре монументальной и станковой скульптуры классического реалистичного стиля. Архитектурно-художественная мастерская С. А. Щербакова занимается разработкой архитектурных проектов, художественным проектированием, созданием монументальной скульптуры, ансамблей памятников, разработкой архитектурно-планировочных решений реконструкции городской среды.
Традиция – в крови Салавата Щербакова: в центре его внимания – осмысление ключевых событий в истории России, его внутренний строй – героико-патриотический пафос, устремленность к идеалам служению своей Родине. В творческом багаже художника – памятники и архитектурно-скульптурные ансамбли, мемориальные памятные доски, станковые работы – достояние Третьяковской галереи, Русского музея, Оружейной палаты Кремля. Но главное – они украшают столицу.
Как отмечает сам Салават Александрович, Москва — один из крупнейших городов мира, город с очень разновременной застройкой, переплетенной в единую, только ему свойственную ткань городских улиц, бульваров и площадей. В сегодняшней Москве очень ощутима присущая только этому городу некая особая энергия динамизма, напора и спешки, больших масштабов и в каком-то смысле деловитости, присутствует некий «характер», свойственный только Москве. И задача скульпторов и архитекторов — сохранить ее самобытность.
«Новые памятники необходимо создавать, непременно соблюдая несколько условий. Во-первых, если стоит задача установить памятник конкретной исторической личности, необходимо найти верное художественное решение и правильное место в уже сложившейся структуре города, наиболее точно соответствующее данному монументу. И во-вторых: Москва — город очень древний, на его облик повлияло множество прошедших эпох и стилей, начиная с древнерусского стиля (барокко, классицизм, конструктивизм, авангард, советский стиль) и вплоть до новейших модернистских направлений в искусстве и архитектуре. Естественно, в зависимости от среды и конкретной персоналии, в честь которой создается памятник, художественное решение может быть различным – от классики до модернизма. Там, где это уместно, нужно ставить либо традиционные памятники, либо современные — с новыми решениями, свойственными русской культуре. Так, например, памятник деятелю искусства 1920—1930-х гг. вполне закономерно может быть решен в стилистике авангарда. Если же речь идет о значительной исторической личности, наиболее важной становится историческая достоверность представленного образа, и сугубо личного, иногда искаженного требованиями чисто художественного приема быть не должно. Роль монументальной скульптуры Москвы особенно важна: это своеобразная, выполненная в бронзе и граните летопись и энциклопедия столицы нашего государства».
Разумеется, одна из самых масштабных, программных работ Салавата Щербакова - памятник князю Владимиру на Боровицкой площади. Как возник замысел этой грандиозной скульптуры?
«Во-первых, конечно, надо сказать, что и мои предки очень давно жили в Москве, можно сказать всегда, предки по материнской линии (по отцовской – это Южный Урал, Башкирия), и церковные приходы - они служили в храмах на Ордынке, в разных местах подмосковных. И сама история нашей страны и до сегодняшнего дня, что создано веками, и князь Владимир – это настолько мощная и основополагающая фигура. И, конечно, это не мной решалось, это решалось, я бы сказал, ну уж совсем высоко. И судьба этого памятника, и необходимость в нем – все это возникало в руководстве нашей страны.
Поиск места был очень драматично-интересный, но по-своему вело как-то и привело на Боровицкую площадь. И тут нужно было поступить и глобально, крупно. Это же практически пойма реки Неглинки, это почти спуск к Александровскому саду; Кремль на холме, здесь холм – Боровицкий, и Москва-река, и храм Христа Спасителя близко.
Очень живое место, как вот сама наша страна, как живой организм. Поэтому тут я не скажу каких точных слов, какие были решения, но вот эти ощущения поиска – они присутствовали. И действительно - должна быть некая сила, глубина и основа как некий фундамент, как некий царь-колокол. Это государственное большое историческое дело, и мы в нем только какая-то часть, как некие исполнители профессиональные. А дело очень большое. То есть не мы одни участники – вся страна...».
Для того, чтобы смотреть в будущее, нужно видеть и понимать прошлое. По работам Щербакова потомки будут знать героев его памятников – Александра Первого и Столыпина, патриарха Гермогена и Святого Владимира, Чехова и Шухова. Как возникают идеи и замыслы «персональных» памятников? Какой период работы предшествует их воплощению? На эти вопросы мастер отвечал не раз и в кругу своих учеников и в различных беседах и интервью, так и в нашей беседе:
«Обычно к нам приходит какая-то общественная идея, требование времени. Мы не придумываем эту идею, а отвечаем на определенный социальный заказ как профессионалы. Например, поставить памятник первому министру путей сообщения Мельникову или гению космонавтики Сергею Павловичу Королеву. Или другому еще более отдаленному во времени историческому лицу. Необходимо всесторонне изучить иконографические материалы, связанные с этой личностью. Хорошо, если есть нужные книги, фотографии, документы, воспоминания. Надо включить свое воображение. А вообще необходимо решить две основные задачи: первая связана с общей идеей, образом жизни героя, отношением к нему современников, вторая задача диктует всё это гармонично вложить в язык скульптуры и архитектуры...» Если в станковом произведении художник выступает как его единовластный автор, то в монументальной работе его союз с архитектором необходим. Ведь статуя или сложная композиция должна занять художественно мотивированное место в конкретной городской или ландшафтной среде.
Салават Щербаков – москвич, он родился в 1955 году в столице в семье участника Великой Отечественной войны, уроженца Оренбургской области Александра (Давлетхажи) Ишкильдина, давшего сыну имя Салават — в честь Салавата Юлаева, а дочь назвавшего Галией (Галия Ишкильдина - ныне один из наиболее известных московских архитекторов, работающих в тандеме со скульпторами). Мама, Елена Сергеевна Щербакова происходит из рода священнослужителей, из семьи, в которой всегда были скульпторы и архитекторы. Фамилию матери - Щербакова ему дали, когда родители развелись.
Отец рассказывал Салавату, что родился в селе Кульчумово (Кылчым). Это татарское село расположено в Саракташском районе Оренбургской области, где недавно удалось побывать Салавату Александровичу.
«К сожалению, там не нашлось никого, кто помнит семью его отца хотя бы по рассказам старших родственников. Но 40 лет назад сам отец приезжал в Кульчумово и тогда еще застал живыми стариков, которые помнили и его самого маленьким, и его отца – Сиражетдина Ишкильдина, моего деда.
Отец вырос в детском доме, так как в раннем детстве потерял родителей, умерших в 1920-х годах из-за голода. Родственников тоже не осталось. Из детского дома в 18 лет попал на фронт сапёром. Говорят, что сапёры ошибаются один раз, но он выжил после ранения миномётным осколком, который так и остался у него в голове. Отец потерял глаз, через весь лоб у него проходил огромный шрам. Придя с фронта, он поступил в Москве в электротехнический техникум и остался здесь, так как родственников у него на родине не было. Связей никаких, к сожалению, не осталось».
Начал свою творческую жизнь в Москве Салават Щербаков - потомок татар и башкир и старомосковской русской семьи, еще в середине 80-х годов, с монументально-декоративных композиций Южного речного порта. За эти годы множество памятников Салавата Щербакова появились на улицах Москвы. Большинство из них москвичам и гостям города знакомы. Особый среди них - памятник Габдулле Тукаю на Новокузнецкой улице, близ Малого Татарского переулка и всего исторического пространства Татарской слободы. У памятника Тукая стартуют экскурсии по этой, восточной во всех смыслах части Замоскворечья. Здесь проходят торжественные встречи, к Тукаю приходят москвичи, казанцы и другие гости столицы.
Создание памятника было приурочено к 125-му дню рождения классика, а долгожданное московскими татарами открытие состоялось в подлинно тукаевское время – в апреле 2011 года, месяце его рождения и ухода из короткой жизни.
Определялось место - поначалу, в непосредственной близости от Дома Асадуллаева, в переулке, но утвержденное решение (на красной линии Новокузнецкой улицы, образуя сквер, оформленный решеткой в татарском орнаментальном стиле) стало идеальным. Скульптору максимально точно и в то же время удивительно трогательно удалось изобразить этого великого человека, прожившего всего неполных 27 лет, но так много сделавшего для всей нашей литературы.
Влияло ли его творчество, стихи Тукая на работу:
- «И биография, и произведения – все это меня вдохновляет при создании памятника, сущность самой личности. Ведь скульптор не себя показывает, а максимально должен раскрыть тему. Подобно музыканту, играющему Баха, где музыкант очень важен, но Бах - еще важнее.
Конечно, Тукая – это очень большая, сильная личность. Его присутствие – творческое, деликатное, в чем-то трагическое, учитывая ранний уход. Тукай – душа татарского народа, но и проповедовал связь с Пушкиным, с мировой литературой. И памятник этот должен был отражать связь с Татарстаном, но и быть московским».
Отдельная тема творчества Салавата Щербакова - работы в интерьерах исторических зданий. Так, например, всех посетителей Московского Художественного театра в фойе встречает бюст Олега Павловича Табакова. А в целом, Щербаков - автор всех четырех бюстов руководителей театра (Станиславского, Немировича-Данченко, Олега Ефремова и Олега Табакова). Связь с Художественным театром у него долгая и благодатная.
Салават Александрович не устает повторять, что мода на актуальное искусство вызывает в ответ обострение консерватизма. «С одной стороны, есть высокая классика, с другой – консерватизм ради консерватизма, что становится уже неким тормозом, негативом. Плохо, что иногда художник не понимает остроты проблем и поверхностно, по инерции утверждает свою верность традиции. А ведь традиция – это самый трудный путь на вершину, его надо выстрадать, логически обосновать всем своим творчеством. И консерваторам, и новаторам важно понимать самое главное: культура требует постоянного движения и развития, поиска адекватного времени художественного языка. Поэтому я стремлюсь осваивать основополагающее классическое направление в искусстве».
Вы хорошо относитесь к современным скульптурам, которые бывают непонятными или чересчур абстрактными?
- Да. Объясню почему. Сравним скульптуру с поэзией. Наглядный пример: предшественником Маяковского был Тютчев, стихи Тютчева как выдающегося русского поэта-мыслителя воспринимались публикой благосклонно, поэтому последовавшие за Тютчевым стихотворения Маяковского звучали чудаковато. «А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейтах водосточных труб?». Сказать, что это не глубоко – глупо. Тем не менее, восприятие современниками не умаляет таланта поэтов, оба они вошли в историю. В скульптуре дела обстоят похожим образом. Если мы не понимаем отдельные работы — это не значит, что они плохие, скорее всего, их время ещё не пришло. История искусств богата примерами, когда ценность понимают спустя десятки лет. Человек, который хочет понимать современное искусство изучает историю и знает, что и почему сейчас актуально.
Важнейшая тема творчества Щербакова — Великая Отечественная война. В рамках её реализации он — автор многих памятников и монументов в России и за рубежом. Дух захватывает только от перечисления крупнейших из них, установленных в Москве. Это памятник легендарной лётчице, Герою Советского Союза Валентине Гризодубовой на Кутузовском проспекте; реконструкция Аллеи воинской славы на Поклонной горе и монумент воинам стран-участниц антигитлеровской коалиции; монумент «В борьбе против фашизма мы были вместе» на Поклонной горе (в соавторстве с народным художником России Андреем Ковальчуком); стела городов воинской славы там же; монументально-декоративная композиция, посвящённая Победе в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, в Лефортово; памятник воинам-железнодорожникам; «Прощание славянки» на территории Белорусского вокзала; памятник ополченцам Замоскворечья; памятник конструктору стрелкового оружия Михаилу Калашникову; монумент, посвящённый увековечению памяти железнодорожников‑участников Великой Отечественной войны и тружеников тыла на Комсомольской площади; памятники-бюсты дважды Героя Советского Союза, генерала армии А. П. Белобородова на Волоколамском шоссе и Героя Советского Союза, разведчицы Надежды Троян. Здесь стоит отметить и дивную по своему воплощению мемориальную доску Лидие Руслановой на Ленинградском проспекте.
Из памятников, установленных за пределами Москвы особую известность приобрел мемориал в Уфе, посвященный Герою России, легендарному генералу Минигали Шаймуратову и воинам 112-й кавалерийской дивизии:
«С чего начинается работа скульптора? Конечно, все начинается с набросков и эскизов. Это некий такой зародыш, закладка каких-то первых основ. Первый эскиз отражал идею героизма и самоотверженности, идею борьбы добрых сил за правое дело. Остальное приплюсовалось в процессе работы над большим ансамблем со множеством слоев.
Но идея потом должна иметь потенциал к развитию. Так и случилось, когда мы поняли Советскую площадь Уфы, ее особый дух и атмосферу окружающих ее исторических зданий, через которые прошли поколения людей. Здания, выходящие на площадь, построены в XIX и начале ХХ веков, в эпоху модерна. В архитектуре присутствует и советский конструктивизм, и сталинский помпезный стиль.
Чем биография героя зацепила меня? Шаймуратову было всего 43 года, когда он принял мученическую смерть, а сколько он всего успел сделать! Родился в деревне, с 14 лет ушел работать матросом, с двадцати лет сражался в Красной армии с белогвардейцами, много учился, стал полиглотом и командиром взвода, работал в посольствах Турции и Китая, возглавлял охрану московского Кремля…
В самом начале войны возглавил 112-ю Башкирскую кавалерийскую дивизию, воевавшую в составе Брянского фронта, участвовавшую в Сталинградской битве... В роковом 1942 году за многочисленные заслуги и героизм Шаймуратову присвоили звание генерал-майора.
Каждый факт его биографии удивляет и впечатляет.
Конных статуй действительно много, есть среди них шедевральные, созданные «на века». У нас была задача уйти от устоявшихся стандартов. Самые сильные и выразительные российские достижения в этой области, например, питерский Медный всадник или уфимский Салават Юлаев. Для нас было важно сделать узнаваемый и созвучный нашей идее конный образ — момент высшей стадии человеческого поступка, подвига конкретного героя. Это должно было быть отражено во всей динамике и композиции — от коня, бурки и мельчайших элементов до фигуры легендарного комдива».
А какая она, Москва Салавата Щербакова? Личная, вне связи с его памятниками, ставшими уже тканью города.
«Детство я провел на Бережковской набережной, в доме 12. Раньше этот дом имел номер 40. Бабушка, когда я был первоклассником, в 1962 году, отвела меня во Дворец пионеров на Ленинских горах. Там я начал заниматься скульптурой. Учиться пошел в школу на Мосфильмовской — в этом здании теперь Академия внешней торговли.
На Бережковской прожил первые десять лет своей жизни. Потом мы переехали, а скорее вернулись, в Московскую область, в Балашиху, туда, где раньше жили бабушка и дедушка. Бабушка оказалась там еще в 1918 году. Революция выкинула нашу семью из Москвы в Балашиху, и это место оказалось для меня очень важным. В Балашихе сохранилась дореволюционная среда, загнанная, переселенная туда жизнь и как будто там и замерла. У людей дома стояли пианино, энциклопедии Гранат, Брокгауз и Ефрон. У меня сохранились вещи, принадлежавшие еще моему прадеду.
Москву я называю городом приезжих: кто-то приехал сюда после революции, кто-то — после войны. 99% населения, много очень.
Люблю совсем старую Москву, дом на Яузе, где когда-то жила бабушка, Зарядье, Кремль.
В Москве лучше, чем в мировых столицах. Сейчас и уютно, и комфортно, и какое-то уважение к человеку есть, и демократично. Сейчас в этом направлении очень большие сдвиги и достижения. Раньше у нас были комплексы перед заграницей, а сейчас видим, что Москва стала достойным городом, во многом даже лучше. Заодно к нам возвращаются позитивные привычки исторической России: доброта, интеллигентность. Очень впечатляет Москва как современный мировой мегаполис. Все абсолютно на уровне. Сейчас у нас уже нет комплексов неполноценности, когда некогда, приезжая в европейский город, мы говорили: «Ох, как тут чисто, красиво и уютно для людей!» Сейчас мы во многом впереди. Получаю удовольствие от того, что строится сейчас, несмотря на то что кто-то все это ругает. В любом случае в этом большой шаг вперед. И по сохранению старой Москвы сделаны большие шаги. Бывают, конечно, и промахи, что-то исчезает, но в целом все находится под вниманием.
Особое, центральное имя в московской скульптуре – народный художник России Салават Щербаков. Можно без преувеличения сказать, что ныне в Москве Салават Щербаков является ведущим скульптором и наступила его эпоха. Были в Москве времена Николая Андреева, Томского, Льва Кербеля, из памятного нашему поколению – работы Зураба Церетели. Сейчас же, можно уже составить большое путешествие по Москве скульптора Салавата Щербакова.
Подготовил Руслан Сакаев
Творчество Салавата Щербакова в столице
Как известно, скульптурные памятники в Москве стилистически достаточно разнообразны, в них отражаются самые различные художественные направления и эпохи. Москва, наряду с Петербургом, всегда была образцом монументальной архитектуры в нашей стране. Сейчас в столице работает множество маститых и молодых скульпторов и архитекторов. При создании нового произведения автор обязательно должен учитывать, как оно впишется в окружающее пространство, историческую или современную застройку, ландшафт, природную среду, и это, в большинстве случаев, удавалось. В Москве творили лучшие из лучших.
Творческая мастерская Салавата Щербакова, расположенная на Беговой улице, существует более 20 лет и давно снискала известность и авторитет. Салават Щербаков работает в жанре монументальной и станковой скульптуры классического реалистичного стиля. Архитектурно-художественная мастерская С. А. Щербакова занимается разработкой архитектурных проектов, художественным проектированием, созданием монументальной скульптуры, ансамблей памятников, разработкой архитектурно-планировочных решений реконструкции городской среды.
Традиция – в крови Салавата Щербакова: в центре его внимания – осмысление ключевых событий в истории России, его внутренний строй – героико-патриотический пафос, устремленность к идеалам служению своей Родине. В творческом багаже художника – памятники и архитектурно-скульптурные ансамбли, мемориальные памятные доски, станковые работы – достояние Третьяковской галереи, Русского музея, Оружейной палаты Кремля. Но главное – они украшают столицу.
Как отмечает сам Салават Александрович, Москва — один из крупнейших городов мира, город с очень разновременной застройкой, переплетенной в единую, только ему свойственную ткань городских улиц, бульваров и площадей. В сегодняшней Москве очень ощутима присущая только этому городу некая особая энергия динамизма, напора и спешки, больших масштабов и в каком-то смысле деловитости, присутствует некий «характер», свойственный только Москве. И задача скульпторов и архитекторов — сохранить ее самобытность.
«Новые памятники необходимо создавать, непременно соблюдая несколько условий. Во-первых, если стоит задача установить памятник конкретной исторической личности, необходимо найти верное художественное решение и правильное место в уже сложившейся структуре города, наиболее точно соответствующее данному монументу. И во-вторых: Москва — город очень древний, на его облик повлияло множество прошедших эпох и стилей, начиная с древнерусского стиля (барокко, классицизм, конструктивизм, авангард, советский стиль) и вплоть до новейших модернистских направлений в искусстве и архитектуре. Естественно, в зависимости от среды и конкретной персоналии, в честь которой создается памятник, художественное решение может быть различным – от классики до модернизма. Там, где это уместно, нужно ставить либо традиционные памятники, либо современные — с новыми решениями, свойственными русской культуре. Так, например, памятник деятелю искусства 1920—1930-х гг. вполне закономерно может быть решен в стилистике авангарда. Если же речь идет о значительной исторической личности, наиболее важной становится историческая достоверность представленного образа, и сугубо личного, иногда искаженного требованиями чисто художественного приема быть не должно. Роль монументальной скульптуры Москвы особенно важна: это своеобразная, выполненная в бронзе и граните летопись и энциклопедия столицы нашего государства».
Разумеется, одна из самых масштабных, программных работ Салавата Щербакова - памятник князю Владимиру на Боровицкой площади. Как возник замысел этой грандиозной скульптуры?
«Во-первых, конечно, надо сказать, что и мои предки очень давно жили в Москве, можно сказать всегда, предки по материнской линии (по отцовской – это Южный Урал, Башкирия), и церковные приходы - они служили в храмах на Ордынке, в разных местах подмосковных. И сама история нашей страны и до сегодняшнего дня, что создано веками, и князь Владимир – это настолько мощная и основополагающая фигура. И, конечно, это не мной решалось, это решалось, я бы сказал, ну уж совсем высоко. И судьба этого памятника, и необходимость в нем – все это возникало в руководстве нашей страны.
Поиск места был очень драматично-интересный, но по-своему вело как-то и привело на Боровицкую площадь. И тут нужно было поступить и глобально, крупно. Это же практически пойма реки Неглинки, это почти спуск к Александровскому саду; Кремль на холме, здесь холм – Боровицкий, и Москва-река, и храм Христа Спасителя близко.
Очень живое место, как вот сама наша страна, как живой организм. Поэтому тут я не скажу каких точных слов, какие были решения, но вот эти ощущения поиска – они присутствовали. И действительно - должна быть некая сила, глубина и основа как некий фундамент, как некий царь-колокол. Это государственное большое историческое дело, и мы в нем только какая-то часть, как некие исполнители профессиональные. А дело очень большое. То есть не мы одни участники – вся страна...».
Для того, чтобы смотреть в будущее, нужно видеть и понимать прошлое. По работам Щербакова потомки будут знать героев его памятников – Александра Первого и Столыпина, патриарха Гермогена и Святого Владимира, Чехова и Шухова. Как возникают идеи и замыслы «персональных» памятников? Какой период работы предшествует их воплощению? На эти вопросы мастер отвечал не раз и в кругу своих учеников и в различных беседах и интервью, так и в нашей беседе:
«Обычно к нам приходит какая-то общественная идея, требование времени. Мы не придумываем эту идею, а отвечаем на определенный социальный заказ как профессионалы. Например, поставить памятник первому министру путей сообщения Мельникову или гению космонавтики Сергею Павловичу Королеву. Или другому еще более отдаленному во времени историческому лицу. Необходимо всесторонне изучить иконографические материалы, связанные с этой личностью. Хорошо, если есть нужные книги, фотографии, документы, воспоминания. Надо включить свое воображение. А вообще необходимо решить две основные задачи: первая связана с общей идеей, образом жизни героя, отношением к нему современников, вторая задача диктует всё это гармонично вложить в язык скульптуры и архитектуры...» Если в станковом произведении художник выступает как его единовластный автор, то в монументальной работе его союз с архитектором необходим. Ведь статуя или сложная композиция должна занять художественно мотивированное место в конкретной городской или ландшафтной среде.
Салават Щербаков – москвич, он родился в 1955 году в столице в семье участника Великой Отечественной войны, уроженца Оренбургской области Александра (Давлетхажи) Ишкильдина, давшего сыну имя Салават — в честь Салавата Юлаева, а дочь назвавшего Галией (Галия Ишкильдина - ныне один из наиболее известных московских архитекторов, работающих в тандеме со скульпторами). Мама, Елена Сергеевна Щербакова происходит из рода священнослужителей, из семьи, в которой всегда были скульпторы и архитекторы. Фамилию матери - Щербакова ему дали, когда родители развелись.
Отец рассказывал Салавату, что родился в селе Кульчумово (Кылчым). Это татарское село расположено в Саракташском районе Оренбургской области, где недавно удалось побывать Салавату Александровичу.
«К сожалению, там не нашлось никого, кто помнит семью его отца хотя бы по рассказам старших родственников. Но 40 лет назад сам отец приезжал в Кульчумово и тогда еще застал живыми стариков, которые помнили и его самого маленьким, и его отца – Сиражетдина Ишкильдина, моего деда.
Отец вырос в детском доме, так как в раннем детстве потерял родителей, умерших в 1920-х годах из-за голода. Родственников тоже не осталось. Из детского дома в 18 лет попал на фронт сапёром. Говорят, что сапёры ошибаются один раз, но он выжил после ранения миномётным осколком, который так и остался у него в голове. Отец потерял глаз, через весь лоб у него проходил огромный шрам. Придя с фронта, он поступил в Москве в электротехнический техникум и остался здесь, так как родственников у него на родине не было. Связей никаких, к сожалению, не осталось».
Начал свою творческую жизнь в Москве Салават Щербаков - потомок татар и башкир и старомосковской русской семьи, еще в середине 80-х годов, с монументально-декоративных композиций Южного речного порта. За эти годы множество памятников Салавата Щербакова появились на улицах Москвы. Большинство из них москвичам и гостям города знакомы. Особый среди них - памятник Габдулле Тукаю на Новокузнецкой улице, близ Малого Татарского переулка и всего исторического пространства Татарской слободы. У памятника Тукая стартуют экскурсии по этой, восточной во всех смыслах части Замоскворечья. Здесь проходят торжественные встречи, к Тукаю приходят москвичи, казанцы и другие гости столицы.
Создание памятника было приурочено к 125-му дню рождения классика, а долгожданное московскими татарами открытие состоялось в подлинно тукаевское время – в апреле 2011 года, месяце его рождения и ухода из короткой жизни.
Определялось место - поначалу, в непосредственной близости от Дома Асадуллаева, в переулке, но утвержденное решение (на красной линии Новокузнецкой улицы, образуя сквер, оформленный решеткой в татарском орнаментальном стиле) стало идеальным. Скульптору максимально точно и в то же время удивительно трогательно удалось изобразить этого великого человека, прожившего всего неполных 27 лет, но так много сделавшего для всей нашей литературы.
Влияло ли его творчество, стихи Тукая на работу:
- «И биография, и произведения – все это меня вдохновляет при создании памятника, сущность самой личности. Ведь скульптор не себя показывает, а максимально должен раскрыть тему. Подобно музыканту, играющему Баха, где музыкант очень важен, но Бах - еще важнее.
Конечно, Тукая – это очень большая, сильная личность. Его присутствие – творческое, деликатное, в чем-то трагическое, учитывая ранний уход. Тукай – душа татарского народа, но и проповедовал связь с Пушкиным, с мировой литературой. И памятник этот должен был отражать связь с Татарстаном, но и быть московским».
Отдельная тема творчества Салавата Щербакова - работы в интерьерах исторических зданий. Так, например, всех посетителей Московского Художественного театра в фойе встречает бюст Олега Павловича Табакова. А в целом, Щербаков - автор всех четырех бюстов руководителей театра (Станиславского, Немировича-Данченко, Олега Ефремова и Олега Табакова). Связь с Художественным театром у него долгая и благодатная.
Салават Александрович не устает повторять, что мода на актуальное искусство вызывает в ответ обострение консерватизма. «С одной стороны, есть высокая классика, с другой – консерватизм ради консерватизма, что становится уже неким тормозом, негативом. Плохо, что иногда художник не понимает остроты проблем и поверхностно, по инерции утверждает свою верность традиции. А ведь традиция – это самый трудный путь на вершину, его надо выстрадать, логически обосновать всем своим творчеством. И консерваторам, и новаторам важно понимать самое главное: культура требует постоянного движения и развития, поиска адекватного времени художественного языка. Поэтому я стремлюсь осваивать основополагающее классическое направление в искусстве».
Вы хорошо относитесь к современным скульптурам, которые бывают непонятными или чересчур абстрактными?
- Да. Объясню почему. Сравним скульптуру с поэзией. Наглядный пример: предшественником Маяковского был Тютчев, стихи Тютчева как выдающегося русского поэта-мыслителя воспринимались публикой благосклонно, поэтому последовавшие за Тютчевым стихотворения Маяковского звучали чудаковато. «А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейтах водосточных труб?». Сказать, что это не глубоко – глупо. Тем не менее, восприятие современниками не умаляет таланта поэтов, оба они вошли в историю. В скульптуре дела обстоят похожим образом. Если мы не понимаем отдельные работы — это не значит, что они плохие, скорее всего, их время ещё не пришло. История искусств богата примерами, когда ценность понимают спустя десятки лет. Человек, который хочет понимать современное искусство изучает историю и знает, что и почему сейчас актуально.
Важнейшая тема творчества Щербакова — Великая Отечественная война. В рамках её реализации он — автор многих памятников и монументов в России и за рубежом. Дух захватывает только от перечисления крупнейших из них, установленных в Москве. Это памятник легендарной лётчице, Герою Советского Союза Валентине Гризодубовой на Кутузовском проспекте; реконструкция Аллеи воинской славы на Поклонной горе и монумент воинам стран-участниц антигитлеровской коалиции; монумент «В борьбе против фашизма мы были вместе» на Поклонной горе (в соавторстве с народным художником России Андреем Ковальчуком); стела городов воинской славы там же; монументально-декоративная композиция, посвящённая Победе в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, в Лефортово; памятник воинам-железнодорожникам; «Прощание славянки» на территории Белорусского вокзала; памятник ополченцам Замоскворечья; памятник конструктору стрелкового оружия Михаилу Калашникову; монумент, посвящённый увековечению памяти железнодорожников‑участников Великой Отечественной войны и тружеников тыла на Комсомольской площади; памятники-бюсты дважды Героя Советского Союза, генерала армии А. П. Белобородова на Волоколамском шоссе и Героя Советского Союза, разведчицы Надежды Троян. Здесь стоит отметить и дивную по своему воплощению мемориальную доску Лидие Руслановой на Ленинградском проспекте.
Из памятников, установленных за пределами Москвы особую известность приобрел мемориал в Уфе, посвященный Герою России, легендарному генералу Минигали Шаймуратову и воинам 112-й кавалерийской дивизии:
«С чего начинается работа скульптора? Конечно, все начинается с набросков и эскизов. Это некий такой зародыш, закладка каких-то первых основ. Первый эскиз отражал идею героизма и самоотверженности, идею борьбы добрых сил за правое дело. Остальное приплюсовалось в процессе работы над большим ансамблем со множеством слоев.
Но идея потом должна иметь потенциал к развитию. Так и случилось, когда мы поняли Советскую площадь Уфы, ее особый дух и атмосферу окружающих ее исторических зданий, через которые прошли поколения людей. Здания, выходящие на площадь, построены в XIX и начале ХХ веков, в эпоху модерна. В архитектуре присутствует и советский конструктивизм, и сталинский помпезный стиль.
Чем биография героя зацепила меня? Шаймуратову было всего 43 года, когда он принял мученическую смерть, а сколько он всего успел сделать! Родился в деревне, с 14 лет ушел работать матросом, с двадцати лет сражался в Красной армии с белогвардейцами, много учился, стал полиглотом и командиром взвода, работал в посольствах Турции и Китая, возглавлял охрану московского Кремля…
В самом начале войны возглавил 112-ю Башкирскую кавалерийскую дивизию, воевавшую в составе Брянского фронта, участвовавшую в Сталинградской битве... В роковом 1942 году за многочисленные заслуги и героизм Шаймуратову присвоили звание генерал-майора.
Каждый факт его биографии удивляет и впечатляет.
Конных статуй действительно много, есть среди них шедевральные, созданные «на века». У нас была задача уйти от устоявшихся стандартов. Самые сильные и выразительные российские достижения в этой области, например, питерский Медный всадник или уфимский Салават Юлаев. Для нас было важно сделать узнаваемый и созвучный нашей идее конный образ — момент высшей стадии человеческого поступка, подвига конкретного героя. Это должно было быть отражено во всей динамике и композиции — от коня, бурки и мельчайших элементов до фигуры легендарного комдива».
А какая она, Москва Салавата Щербакова? Личная, вне связи с его памятниками, ставшими уже тканью города.
«Детство я провел на Бережковской набережной, в доме 12. Раньше этот дом имел номер 40. Бабушка, когда я был первоклассником, в 1962 году, отвела меня во Дворец пионеров на Ленинских горах. Там я начал заниматься скульптурой. Учиться пошел в школу на Мосфильмовской — в этом здании теперь Академия внешней торговли.
На Бережковской прожил первые десять лет своей жизни. Потом мы переехали, а скорее вернулись, в Московскую область, в Балашиху, туда, где раньше жили бабушка и дедушка. Бабушка оказалась там еще в 1918 году. Революция выкинула нашу семью из Москвы в Балашиху, и это место оказалось для меня очень важным. В Балашихе сохранилась дореволюционная среда, загнанная, переселенная туда жизнь и как будто там и замерла. У людей дома стояли пианино, энциклопедии Гранат, Брокгауз и Ефрон. У меня сохранились вещи, принадлежавшие еще моему прадеду.
Москву я называю городом приезжих: кто-то приехал сюда после революции, кто-то — после войны. 99% населения, много очень.
Люблю совсем старую Москву, дом на Яузе, где когда-то жила бабушка, Зарядье, Кремль.
В Москве лучше, чем в мировых столицах. Сейчас и уютно, и комфортно, и какое-то уважение к человеку есть, и демократично. Сейчас в этом направлении очень большие сдвиги и достижения. Раньше у нас были комплексы перед заграницей, а сейчас видим, что Москва стала достойным городом, во многом даже лучше. Заодно к нам возвращаются позитивные привычки исторической России: доброта, интеллигентность. Очень впечатляет Москва как современный мировой мегаполис. Все абсолютно на уровне. Сейчас у нас уже нет комплексов неполноценности, когда некогда, приезжая в европейский город, мы говорили: «Ох, как тут чисто, красиво и уютно для людей!» Сейчас мы во многом впереди. Получаю удовольствие от того, что строится сейчас, несмотря на то что кто-то все это ругает. В любом случае в этом большой шаг вперед. И по сохранению старой Москвы сделаны большие шаги. Бывают, конечно, и промахи, что-то исчезает, но в целом все находится под вниманием.
Особое, центральное имя в московской скульптуре – народный художник России Салават Щербаков. Можно без преувеличения сказать, что ныне в Москве Салават Щербаков является ведущим скульптором и наступила его эпоха. Были в Москве времена Николая Андреева, Томского, Льва Кербеля, из памятного нашему поколению – работы Зураба Церетели. Сейчас же, можно уже составить большое путешествие по Москве скульптора Салавата Щербакова.
Подготовил Руслан Сакаев