Марат Сафаров, кандидат педагогических наук
Зиннат Фатхуллин:
На перекрёстке братских культур
История татар в Узбекистане – неисчерпаемая тема. Но наша газета регулярно и широко публикует пряные, словно восточный базар, ташкентские истории – конечно ностальгические, повествующие об утерянном позднесоветском мире, когда не существовало границ, и долго, сквозь степи и пустыни, шли поезда из России в Среднюю Азию. У многих, почти у каждого, есть истории об этих путешествиях. Например, с наступлением мая проводница поезда «Москва-Ташкент» Халима апа привозила моим родным первую узбекскую клубнику, вспоминая родное рязанское село Бастаново, но прочно укоренившись в одном из красивейших городов советского Востока.
Так сложилось, что наши многочисленные родственники в начале XX века, большей своей частью покинув деревни, обрели благодатный дом в Узбекистане. Ташкент, Самарканд, а в особенности Янгиюль и Андижан, вошли в плоть и кровь родословной. И такова татарская судьба очень многих – десятков, сотен тысяч! Открывая материалы последней Всесоюзной переписи населения, проведенной в 1989 году, можно узнать, что в Узбекской ССР проживало тогда 468. 000 татар, в Таджикистане – 72. 000, в Киргизии – более 70. 000, а в Туркмении – почти 40. 000. Этот подсчет, будто библейская перепись накануне рождения Христа, проходил перед наступлением новой эры, когда привычное изменялось столь стремительно, что только домашние узбекские суповые касы с классическим орнаментом пахтагюль – подарки родных, создавали ощущение реальности. Но время не остановилось, как в безмятежные 70-е; напротив - все менялось на глазах.
Об этих сюжетах, в разных проекциях, и о разных эпохах регулярно рассказывают на страницах «Татарского мира» Рауль Мир-Хайдаров и Фахим Ильясов, напоминая, не давая нам всем забыть о целой цивилизации – татарах в Средней Азии.
Но важно, что читатели наши живут в современном Узбекистане, ищут каждый номер «Татарского мира», очень активны, чтут прошлое. Своей энергией они продлевают хронологию мощного татарского присутствия в Туркестане, начавшегося конечно не в XX веке, но именно в советскую эпоху вобравшего столько фактов, имен, событий, что не одна книга или даже энциклопедия не вместит всего.
Отдельный сюжет – представители татарского народа, вошедшие в родственную, братскую узбекскую культуру, осваивавшие узбекский язык до такой глубины, что могли выступать на сцене прославленного театра им. Хамзы. Пишу, конечно, о выдающейся актрисе Зайнаб Садриевой - уроженке Астрахани, ставшей легендой узбекского искусства. Помню, как собирал по крупицам, через разные источники и воспоминания, материал для своей давней статьи к 100-летию Зайнаб Садриевой (2014, № 11). Статья тогда нашла широкий отклик в Узбекистане и среди соотечественников, и у узбекских читателей. Вспоминавшие Зайнаб Садриеву на сцене, и зрители ее фильмов отмечали, что владение ею узбекским языком было безупречным, образцовым. А ведь взаимопонятные друг другу тюркские языки – все же разные стихии, и овладение узбекской речью с явным отзвуком персофонии требует неимоверного мастерства.
И конечно – писатели, татарские интеллигенты, тщательно и талантливо работавшие со словом, создававшие произведения на узбекском языке. Первым вспоминается народный писатель Узбекистана Аскад Мухтар (1920-1997), чей роман «Чинара» знает каждый, читающий на узбекском.
Об Аскаде Мухтаре надо вспоминать особо и отдельно, а сегодня речь пойдет о другом литераторе, татарине, также обретшем высокое звание народного писателя.
О Зиннате Фатхуллине.
В родной деревне, будущего маститого писателя, на Нижегородчине, мне довелось побывать несколько лет назад. Называется она Андреевка, а татарское ее имя - Мөтеравыл. Край этот называется Сергач арты -так исстари именуется расположение татарских деревень (Анда, Андреевка, Базлово, Ишеево, Тукай (Парша), Урга, Маклаково), севернее уездного Сергача. Здесь, в многодетной (13 детей) крестьянской семье родился в 1903 году Зиннат. В родной деревне, в мектебе он овладел грамотой. Здесь же вступает в комсомол, а чуть позднее, в 1922 году – в партию.
В Поволжье советская власть уже установилась, иное дело в Туркестане. Там, в боях с басмачами и сложилось призвание всей жизни. В кишлаках и древних городах Зиннат приобщается к мелодике иного языка.
Как вспоминал его сын Алиаскар: «В армию он ушёл из Нижнего Новгорода и попал в Узбекистан. Увлекался игрой на гармони. Стал даже личным ординарцем Юлдаша Ахунбабаева, председателя Верховного Совета Узбекистана, с которым, он, как личный охранник ездил по кишлакам. Впоследствии работал в Каттакургане, что находится недалеко от Самарканда. Он очень быстро, в течении года-двух, выучил литературный узбекский язык. И это очень помогло ему в дальнейшем.
По словам отца, его первую пьесу «Гунчалар» [«Бутоны»] редактировал сам Хамза — основоположник узбекской драматургии. Эта пьеса более тридцати лет шла во всех театрах республики. Так отец стал драматургом, хотя очень много писал и очерков, и рассказов. Отец был дружен со многими известными писателями своего времени: с Айни, Лахути, Ахмедом Ерикеем, Мустаем Каримом».
Старые черно-белые фотографии – в подтверждение: совсем еще молодой Зиннат, с явной искринкой в глазах, уже познавший творческий успех, позирует рядом с классиком таджикской и узбекской литератур Садриддином Айни – бухарским джадидом, ставшим советским писателем. Зиннат Фатхуллин принадлежал к другому поколению, чья революционная юность много лет спустя станет достоянием приключенческих фильмов-истернов, снятых на среднеазиатских киностудиях. Энергия, широко открытые новому глаза, определенная доля авантюризма, без которого можно было сгинуть в горах и пустынях чужого края. А край этот все более становился близким и понятным.
И все же, первое свое произведение «Ташкай» он создает на татарском, и посвящает его Пугачевской эпохе. В центре сюжета - народный вихрь XVIII века. Свидетелем и участником схожего он сам был совсем недавно.
В узбекских театрах шли пьесы Зинната Фатхуллина, он участвовал в становлении новой узбекской советской литературы, стоял рядом с Гафуром Гулямом и Хамидом Алимджаном. Сейчас его довоенные произведения ничего не скажут узбекскому читателю, а тем более татарскому. Это была и литература, но скорее - идеологический фронт на сцене, борьба за советскую власть, за первый колхозный хлопок.
Зиннат Фатхуллин уверенно ощущал себя в литературном процессе Узбекистана 30-х годов, в новом языке, будто и не было сергачской Андреевки. Но все же жену себе выбрал на малой родине, нижегородскую татарку Алию Тажирову. И пожизненно тянуло его к соплеменникам, татарским литераторам. Среди них – Муса Джалиль.
Есть замечательная, недооцененная книга ташкентского литературоведа, кандидата филологических наук Исхака Хусяиновича Забирова «Джалиль и джалильцы», вышедшая вторым изданием в Казани в 1990 году. Можно уверенно поставить эту небольшую по объёму книгу в один ряд с трудами его учителя – Гази Кашшафа, а также Рафаэля Мустафина, Роберта Бикмухаметова, Юрия Королькова, Абдулхана Ахтамзяна и других исследователей жизни и поэзии Мусы Джалиля. На основе многолетнего поиска довоенной татарской периодики (например, еще оренбургского периода), интенсивной переписки и встреч с родными и друзьями Джалиля, Исхак Забиров детально, скрупулёзно воссоздавал разные этапы жизни поэта-героя. Он ездил по всему Советскому Союзу, находил адресатов в разных областях и республиках, несколько раз побывал в ГДР. Иногда, дальней дороги или ожидания долгого ответа на письмо удавалось избежать – люди, знавшие Джалиля жили в Узбекистане, и Забиров стремился быстрее взять у них интервью. Известно ему было и о знакомстве Зинната Фатхуллина с Джалилем в Москве 30-х годов. Старый ташкентский писатель охотно рассказал Забирову о друге молодости, вспоминая, что «передо мной встает образ не какого-то бесстрашного богатыря и будущего бессмертного поэта, а обыкновенного человека небольшого роста, со смуглым лицом, мягкой улыбкой, вдумчивого, целеустремленного… В 1933-36 годах мы крепко с ним подружились как коллеги. Впервые с Мусой Джалилем я встретился в Москве, в столовой Союза советских писателей, летом 1933 года. За одним столом сидели мой близкий друг и земляк Кави Наджми, Ахмед Ерикей, Муса Джалиль и Шамиль Усманов. Кави Наджми я знал хорошо. Шамиль Усманов был знаком мне по Узбекистану и по его книге «Радио из Памира», переведенной на узбекский язык Гафуром Гулямом. Муса много расспрашивал об Узбекистане. Его интересовали проблемы узбекской литературы, деятельность народных сказителей-бахшей».
На этой первой встрече с Джалилем Зиннат Фатхуллин рассказал поэту о дастане «Нугайхон» узбекского сказителя Джуман-Бюльбюль-бахши, в котором рассказывается о поэте-богатыре Кол-оглы, жившем в последние годы существования Волжской Булгарии. Название дастана напоминает о старом обозначении татар в узбекском языке – нугайлар. Джалиля очень заинтересовал этот сюжет, как и рассказ Зинната о татарской боевой бригаде, созданной по инициативе Фрунзе в период борьбы с басмачами. Сам же Джалиль рассказывал о беседе с молодым киргизским поэтом Аалы Токомбаевым, познакомившем Мусу с эпосом «Манас».
Вообще, на этой первой встрече Зиннат Фатхуллин почувствовал, что Джалиля особенно интересовали легендарные национальные герои прошлого, эпические сюжеты. Вдогонку Зиннат поведал своему новому другу народный рассказ о его землячке, татарской девушке из Оренбуржья, переодевшейся в мундир и участвовавшей в борьбе с французами в войне 1812 года. Возможно, этот сюжет - поздний, навеянный судьбой кавалерист-девицы Надежды Дуровой, а может быть и местный, сродни баиту, тем более, что события войны с наполеоном прочно остались в исторической памяти татар и башкир. В любом случае, из воспоминаний Зинната Фатхуллина становятся очевидными подступы Мусы Джалиля к созданию либретто оперы «Алтынчеч», его интерес к татарской средневековой истории.
Встреч с Джалилем было много, особенно в 1936 году. Например, тогда поэт рассказал другу о замысле драмы в стихах, посвященной Муллануру Вахитову, героической судьбой которого Джалиль был увлечен.
С татарскими писателями, хорошо знавшими об узбекском творчестве своего ташкентского соплеменника, Зиннат Фатхуллин сохранит дружбу на долгие годы.
Пьеса «В дни испытаний», посвященная героизму узбекских воинов в годы Великой Отечественной войны вновь подтверждает статус Зинната Фатхуллина как одного из ведущих драматургов Узбекистана. Во время войны он служил во фронтовой газете «За честь Родины», выходившей на узбекском языке на 1-м Украинском фронте; сохранились его фотографии из Дрездена и Вены. А после войны пьесы Фатхуллина почти не сходили со сцены – об актуальной для Средней Азии теме ирригации («Кровь земли», 1963), или комедия «Ласточка моей весны», также на колхозную тему. Конечно, эти произведения ныне забыты, но советские пьесы надо рассматривать с позиции времени создания, первых постановок. Они были востребованы в 60-е годы, созвучны своей эпохи, а честность автора, хорошо знавшего жизнь (и язык, уклад) узбекских земледельцев-дехкан создавали атмосферу подлинности на сцене. Работать искренне, с самоотдачей было для Зинната Фатхуллина, судя по воспоминаниям знакомых, делом чести.
В 1969 году на Узбекфильме вышла военно-драматическая картина «Возвращайся с солнцем», снятая режиссёром Хабибом Файзиевым по сценарию Зинната Фатхуллина. Фильм изображает реальные события и рассказывает об истории жизни Героя Советского Союза Кудрата Суюнова (1919-1943). Зиннат Фатхуллин много лет занимался изучением и художественным отображением подвига молодого узбекского сержанта, уроженца кишлака Ингичка близ Каттакургана. Эти места в Самаркандской области были хорошо знакомы писателю с юности. Но героические события развернутся далеко на фронте - отделение Суюнова участвовало в сентябре 1943 года в боях за расширение плацдарма на западном берегу Десны. В критический момент боя Кудрат Суюнов лично уничтожил огневую точку фашистов, мешавшую продвижению вперёд, но и сам при этом погиб… Звание Героя пришло посмертно.
Зиннат Фатхуллин, ещё будучи фронтовым корреспондентом, начал собирать материал о Кудрате Суюнове, причём задумывал именно киноповесть. На фронте он встречался с однополчанами героя, уже после войны нашел его родственников. Весь собранный материал составил киноповесть «Кудрат», позднее переработанную в повесть «Бессмертие» («Сўнмас ҳаёт»). Однако писатель, недовольный художественным уровнем своего произведения, продолжал работать над ней до тех пор, пока не превратил прозу в киносценарий.
Фильм «Возвращайся с солнцем» имел успех. Его и сейчас киноведы ставят в ряд лучших узбекских художественных фильмов о Великой Отечественной войне. А для семьи Зинната Фатхуллина эта картина стала важным этапом становления его сына - выпускника операторского факультета ВГИКа Дильшата Фатхулина (1940-2020). Его камера уже снимала фильм Али Хамраева «Белые, белые аисты» или лирическую «Нежность» Эльёра Ишмухамедова, которую многие ташкентцы, живущие дома или покинувшие Узбекистан в постсоветские времена, считают гимном родному городу. С середины 70-х годов Дильшат Фатхулин жил в Москве, работал на Мосфильме с маститым кинорежиссером Михаилом Швейцером. Именно оператор Дильшат Фатхулин стоял за камерой таких известных советских фильмов, как «Бегство мистера Мак-Кинли», экранизации «Мёртвых душ» с Александром Калягиным. Снимал он и после Швейцера – «На Верхней Масловке», и даже мучительные по своему производству и не выходу к зрителю «Теплые ветры древних булгар» Булата Мансурова также сняты Дильшатом Фатхулиным.
Отец застал успех своего сына, как и другого сына Алиаскара, работавшего в легендарном ансамбле «Ялла», а впоследствии ушедшего, подобно старшему брату, в кинематограф. Особо запомнился мне созданный Алиаскаром Фатхуллиным при поддержке фонда «Марджани» документальный фильм «Явдат Ильясов. Человек с Марса», об еще одном татарском ташкентце-писателе, но творившем свои популярнейшие в 70-е годы исторические романы на русском языке. Алиаскар Фатхуллин многое помнит из давней жизни, из детства, например, встречу отца со своим нижегородским земляком - певцом Рашидом Вагаповым, триумфально гастролировавшем в Ташкенте. Тогда Вагапов пришел в гостеприимный дом Фатхуллиных и исполнял татарские песни под аккомпанемент скрипки музыкально одаренного Зинната. Часто приезжал из Казани близкий друг поэт Мустафа Нугман, глубокий знаток фарси и старотатарского языка, сам когда-то живший в Средней Азии.
Вся эта творческая атмосфера сложилась благодаря уроженцу нижегородской Андреевки, его энергии и таланту. Может быть в этих воспоминаниях, а не в давно забытых пьесах, и осталось подлинное наследие мастера?
Зиннат Фатхуллин умер в 1988 году, могила народного писателя Узбекистана находится на ташкентском мемориальном кладбище Чигатай. Вся долгая жизнь его прошла на перекрёстке братских языков.
Зиннат Фатхуллин:
На перекрёстке братских культур
История татар в Узбекистане – неисчерпаемая тема. Но наша газета регулярно и широко публикует пряные, словно восточный базар, ташкентские истории – конечно ностальгические, повествующие об утерянном позднесоветском мире, когда не существовало границ, и долго, сквозь степи и пустыни, шли поезда из России в Среднюю Азию. У многих, почти у каждого, есть истории об этих путешествиях. Например, с наступлением мая проводница поезда «Москва-Ташкент» Халима апа привозила моим родным первую узбекскую клубнику, вспоминая родное рязанское село Бастаново, но прочно укоренившись в одном из красивейших городов советского Востока.
Так сложилось, что наши многочисленные родственники в начале XX века, большей своей частью покинув деревни, обрели благодатный дом в Узбекистане. Ташкент, Самарканд, а в особенности Янгиюль и Андижан, вошли в плоть и кровь родословной. И такова татарская судьба очень многих – десятков, сотен тысяч! Открывая материалы последней Всесоюзной переписи населения, проведенной в 1989 году, можно узнать, что в Узбекской ССР проживало тогда 468. 000 татар, в Таджикистане – 72. 000, в Киргизии – более 70. 000, а в Туркмении – почти 40. 000. Этот подсчет, будто библейская перепись накануне рождения Христа, проходил перед наступлением новой эры, когда привычное изменялось столь стремительно, что только домашние узбекские суповые касы с классическим орнаментом пахтагюль – подарки родных, создавали ощущение реальности. Но время не остановилось, как в безмятежные 70-е; напротив - все менялось на глазах.
Об этих сюжетах, в разных проекциях, и о разных эпохах регулярно рассказывают на страницах «Татарского мира» Рауль Мир-Хайдаров и Фахим Ильясов, напоминая, не давая нам всем забыть о целой цивилизации – татарах в Средней Азии.
Но важно, что читатели наши живут в современном Узбекистане, ищут каждый номер «Татарского мира», очень активны, чтут прошлое. Своей энергией они продлевают хронологию мощного татарского присутствия в Туркестане, начавшегося конечно не в XX веке, но именно в советскую эпоху вобравшего столько фактов, имен, событий, что не одна книга или даже энциклопедия не вместит всего.
Отдельный сюжет – представители татарского народа, вошедшие в родственную, братскую узбекскую культуру, осваивавшие узбекский язык до такой глубины, что могли выступать на сцене прославленного театра им. Хамзы. Пишу, конечно, о выдающейся актрисе Зайнаб Садриевой - уроженке Астрахани, ставшей легендой узбекского искусства. Помню, как собирал по крупицам, через разные источники и воспоминания, материал для своей давней статьи к 100-летию Зайнаб Садриевой (2014, № 11). Статья тогда нашла широкий отклик в Узбекистане и среди соотечественников, и у узбекских читателей. Вспоминавшие Зайнаб Садриеву на сцене, и зрители ее фильмов отмечали, что владение ею узбекским языком было безупречным, образцовым. А ведь взаимопонятные друг другу тюркские языки – все же разные стихии, и овладение узбекской речью с явным отзвуком персофонии требует неимоверного мастерства.
И конечно – писатели, татарские интеллигенты, тщательно и талантливо работавшие со словом, создававшие произведения на узбекском языке. Первым вспоминается народный писатель Узбекистана Аскад Мухтар (1920-1997), чей роман «Чинара» знает каждый, читающий на узбекском.
Об Аскаде Мухтаре надо вспоминать особо и отдельно, а сегодня речь пойдет о другом литераторе, татарине, также обретшем высокое звание народного писателя.
О Зиннате Фатхуллине.
В родной деревне, будущего маститого писателя, на Нижегородчине, мне довелось побывать несколько лет назад. Называется она Андреевка, а татарское ее имя - Мөтеравыл. Край этот называется Сергач арты -так исстари именуется расположение татарских деревень (Анда, Андреевка, Базлово, Ишеево, Тукай (Парша), Урга, Маклаково), севернее уездного Сергача. Здесь, в многодетной (13 детей) крестьянской семье родился в 1903 году Зиннат. В родной деревне, в мектебе он овладел грамотой. Здесь же вступает в комсомол, а чуть позднее, в 1922 году – в партию.
В Поволжье советская власть уже установилась, иное дело в Туркестане. Там, в боях с басмачами и сложилось призвание всей жизни. В кишлаках и древних городах Зиннат приобщается к мелодике иного языка.
Как вспоминал его сын Алиаскар: «В армию он ушёл из Нижнего Новгорода и попал в Узбекистан. Увлекался игрой на гармони. Стал даже личным ординарцем Юлдаша Ахунбабаева, председателя Верховного Совета Узбекистана, с которым, он, как личный охранник ездил по кишлакам. Впоследствии работал в Каттакургане, что находится недалеко от Самарканда. Он очень быстро, в течении года-двух, выучил литературный узбекский язык. И это очень помогло ему в дальнейшем.
По словам отца, его первую пьесу «Гунчалар» [«Бутоны»] редактировал сам Хамза — основоположник узбекской драматургии. Эта пьеса более тридцати лет шла во всех театрах республики. Так отец стал драматургом, хотя очень много писал и очерков, и рассказов. Отец был дружен со многими известными писателями своего времени: с Айни, Лахути, Ахмедом Ерикеем, Мустаем Каримом».
Старые черно-белые фотографии – в подтверждение: совсем еще молодой Зиннат, с явной искринкой в глазах, уже познавший творческий успех, позирует рядом с классиком таджикской и узбекской литератур Садриддином Айни – бухарским джадидом, ставшим советским писателем. Зиннат Фатхуллин принадлежал к другому поколению, чья революционная юность много лет спустя станет достоянием приключенческих фильмов-истернов, снятых на среднеазиатских киностудиях. Энергия, широко открытые новому глаза, определенная доля авантюризма, без которого можно было сгинуть в горах и пустынях чужого края. А край этот все более становился близким и понятным.
И все же, первое свое произведение «Ташкай» он создает на татарском, и посвящает его Пугачевской эпохе. В центре сюжета - народный вихрь XVIII века. Свидетелем и участником схожего он сам был совсем недавно.
В узбекских театрах шли пьесы Зинната Фатхуллина, он участвовал в становлении новой узбекской советской литературы, стоял рядом с Гафуром Гулямом и Хамидом Алимджаном. Сейчас его довоенные произведения ничего не скажут узбекскому читателю, а тем более татарскому. Это была и литература, но скорее - идеологический фронт на сцене, борьба за советскую власть, за первый колхозный хлопок.
Зиннат Фатхуллин уверенно ощущал себя в литературном процессе Узбекистана 30-х годов, в новом языке, будто и не было сергачской Андреевки. Но все же жену себе выбрал на малой родине, нижегородскую татарку Алию Тажирову. И пожизненно тянуло его к соплеменникам, татарским литераторам. Среди них – Муса Джалиль.
Есть замечательная, недооцененная книга ташкентского литературоведа, кандидата филологических наук Исхака Хусяиновича Забирова «Джалиль и джалильцы», вышедшая вторым изданием в Казани в 1990 году. Можно уверенно поставить эту небольшую по объёму книгу в один ряд с трудами его учителя – Гази Кашшафа, а также Рафаэля Мустафина, Роберта Бикмухаметова, Юрия Королькова, Абдулхана Ахтамзяна и других исследователей жизни и поэзии Мусы Джалиля. На основе многолетнего поиска довоенной татарской периодики (например, еще оренбургского периода), интенсивной переписки и встреч с родными и друзьями Джалиля, Исхак Забиров детально, скрупулёзно воссоздавал разные этапы жизни поэта-героя. Он ездил по всему Советскому Союзу, находил адресатов в разных областях и республиках, несколько раз побывал в ГДР. Иногда, дальней дороги или ожидания долгого ответа на письмо удавалось избежать – люди, знавшие Джалиля жили в Узбекистане, и Забиров стремился быстрее взять у них интервью. Известно ему было и о знакомстве Зинната Фатхуллина с Джалилем в Москве 30-х годов. Старый ташкентский писатель охотно рассказал Забирову о друге молодости, вспоминая, что «передо мной встает образ не какого-то бесстрашного богатыря и будущего бессмертного поэта, а обыкновенного человека небольшого роста, со смуглым лицом, мягкой улыбкой, вдумчивого, целеустремленного… В 1933-36 годах мы крепко с ним подружились как коллеги. Впервые с Мусой Джалилем я встретился в Москве, в столовой Союза советских писателей, летом 1933 года. За одним столом сидели мой близкий друг и земляк Кави Наджми, Ахмед Ерикей, Муса Джалиль и Шамиль Усманов. Кави Наджми я знал хорошо. Шамиль Усманов был знаком мне по Узбекистану и по его книге «Радио из Памира», переведенной на узбекский язык Гафуром Гулямом. Муса много расспрашивал об Узбекистане. Его интересовали проблемы узбекской литературы, деятельность народных сказителей-бахшей».
На этой первой встрече с Джалилем Зиннат Фатхуллин рассказал поэту о дастане «Нугайхон» узбекского сказителя Джуман-Бюльбюль-бахши, в котором рассказывается о поэте-богатыре Кол-оглы, жившем в последние годы существования Волжской Булгарии. Название дастана напоминает о старом обозначении татар в узбекском языке – нугайлар. Джалиля очень заинтересовал этот сюжет, как и рассказ Зинната о татарской боевой бригаде, созданной по инициативе Фрунзе в период борьбы с басмачами. Сам же Джалиль рассказывал о беседе с молодым киргизским поэтом Аалы Токомбаевым, познакомившем Мусу с эпосом «Манас».
Вообще, на этой первой встрече Зиннат Фатхуллин почувствовал, что Джалиля особенно интересовали легендарные национальные герои прошлого, эпические сюжеты. Вдогонку Зиннат поведал своему новому другу народный рассказ о его землячке, татарской девушке из Оренбуржья, переодевшейся в мундир и участвовавшей в борьбе с французами в войне 1812 года. Возможно, этот сюжет - поздний, навеянный судьбой кавалерист-девицы Надежды Дуровой, а может быть и местный, сродни баиту, тем более, что события войны с наполеоном прочно остались в исторической памяти татар и башкир. В любом случае, из воспоминаний Зинната Фатхуллина становятся очевидными подступы Мусы Джалиля к созданию либретто оперы «Алтынчеч», его интерес к татарской средневековой истории.
Встреч с Джалилем было много, особенно в 1936 году. Например, тогда поэт рассказал другу о замысле драмы в стихах, посвященной Муллануру Вахитову, героической судьбой которого Джалиль был увлечен.
С татарскими писателями, хорошо знавшими об узбекском творчестве своего ташкентского соплеменника, Зиннат Фатхуллин сохранит дружбу на долгие годы.
Пьеса «В дни испытаний», посвященная героизму узбекских воинов в годы Великой Отечественной войны вновь подтверждает статус Зинната Фатхуллина как одного из ведущих драматургов Узбекистана. Во время войны он служил во фронтовой газете «За честь Родины», выходившей на узбекском языке на 1-м Украинском фронте; сохранились его фотографии из Дрездена и Вены. А после войны пьесы Фатхуллина почти не сходили со сцены – об актуальной для Средней Азии теме ирригации («Кровь земли», 1963), или комедия «Ласточка моей весны», также на колхозную тему. Конечно, эти произведения ныне забыты, но советские пьесы надо рассматривать с позиции времени создания, первых постановок. Они были востребованы в 60-е годы, созвучны своей эпохи, а честность автора, хорошо знавшего жизнь (и язык, уклад) узбекских земледельцев-дехкан создавали атмосферу подлинности на сцене. Работать искренне, с самоотдачей было для Зинната Фатхуллина, судя по воспоминаниям знакомых, делом чести.
В 1969 году на Узбекфильме вышла военно-драматическая картина «Возвращайся с солнцем», снятая режиссёром Хабибом Файзиевым по сценарию Зинната Фатхуллина. Фильм изображает реальные события и рассказывает об истории жизни Героя Советского Союза Кудрата Суюнова (1919-1943). Зиннат Фатхуллин много лет занимался изучением и художественным отображением подвига молодого узбекского сержанта, уроженца кишлака Ингичка близ Каттакургана. Эти места в Самаркандской области были хорошо знакомы писателю с юности. Но героические события развернутся далеко на фронте - отделение Суюнова участвовало в сентябре 1943 года в боях за расширение плацдарма на западном берегу Десны. В критический момент боя Кудрат Суюнов лично уничтожил огневую точку фашистов, мешавшую продвижению вперёд, но и сам при этом погиб… Звание Героя пришло посмертно.
Зиннат Фатхуллин, ещё будучи фронтовым корреспондентом, начал собирать материал о Кудрате Суюнове, причём задумывал именно киноповесть. На фронте он встречался с однополчанами героя, уже после войны нашел его родственников. Весь собранный материал составил киноповесть «Кудрат», позднее переработанную в повесть «Бессмертие» («Сўнмас ҳаёт»). Однако писатель, недовольный художественным уровнем своего произведения, продолжал работать над ней до тех пор, пока не превратил прозу в киносценарий.
Фильм «Возвращайся с солнцем» имел успех. Его и сейчас киноведы ставят в ряд лучших узбекских художественных фильмов о Великой Отечественной войне. А для семьи Зинната Фатхуллина эта картина стала важным этапом становления его сына - выпускника операторского факультета ВГИКа Дильшата Фатхулина (1940-2020). Его камера уже снимала фильм Али Хамраева «Белые, белые аисты» или лирическую «Нежность» Эльёра Ишмухамедова, которую многие ташкентцы, живущие дома или покинувшие Узбекистан в постсоветские времена, считают гимном родному городу. С середины 70-х годов Дильшат Фатхулин жил в Москве, работал на Мосфильме с маститым кинорежиссером Михаилом Швейцером. Именно оператор Дильшат Фатхулин стоял за камерой таких известных советских фильмов, как «Бегство мистера Мак-Кинли», экранизации «Мёртвых душ» с Александром Калягиным. Снимал он и после Швейцера – «На Верхней Масловке», и даже мучительные по своему производству и не выходу к зрителю «Теплые ветры древних булгар» Булата Мансурова также сняты Дильшатом Фатхулиным.
Отец застал успех своего сына, как и другого сына Алиаскара, работавшего в легендарном ансамбле «Ялла», а впоследствии ушедшего, подобно старшему брату, в кинематограф. Особо запомнился мне созданный Алиаскаром Фатхуллиным при поддержке фонда «Марджани» документальный фильм «Явдат Ильясов. Человек с Марса», об еще одном татарском ташкентце-писателе, но творившем свои популярнейшие в 70-е годы исторические романы на русском языке. Алиаскар Фатхуллин многое помнит из давней жизни, из детства, например, встречу отца со своим нижегородским земляком - певцом Рашидом Вагаповым, триумфально гастролировавшем в Ташкенте. Тогда Вагапов пришел в гостеприимный дом Фатхуллиных и исполнял татарские песни под аккомпанемент скрипки музыкально одаренного Зинната. Часто приезжал из Казани близкий друг поэт Мустафа Нугман, глубокий знаток фарси и старотатарского языка, сам когда-то живший в Средней Азии.
Вся эта творческая атмосфера сложилась благодаря уроженцу нижегородской Андреевки, его энергии и таланту. Может быть в этих воспоминаниях, а не в давно забытых пьесах, и осталось подлинное наследие мастера?
Зиннат Фатхуллин умер в 1988 году, могила народного писателя Узбекистана находится на ташкентском мемориальном кладбище Чигатай. Вся долгая жизнь его прошла на перекрёстке братских языков.