Мне нравится танцевать…
«Венера-1» — один из лучших спектаклей, который можно увидеть в этом сезоне в Казани на театральной площадке MOÑ. В постановке этого спектакля танцовщице Венере Галимовой помогали хореограф Ксения Бурмистрова, композитор Андрей Петрушенков, художница по свету Лейла Мухаметгалиева и литературный редактор Наташа Боренко. Собрать команду профессионалов стало возможным благодаря гранту Правительства РТ на создание произведений, сохраняющих, развивающих и популяризирующих культуру татарского народа: в конце 2022 года Венера Галимова выиграла его в номинации «Хореография».
В «Венере-1» Галимова танцует и нетривиально рассуждает на татарском и русском языках — о природе современного танца, женственности, влиянии татарских народных сказок на характер и судьбу. Непринужденно общается со зрителями, шутит. В интервью «Татарскому миру» Венера Галимова рассказала о том, что остается за границами ее исповедального спектакля.
— Венера, кого вы считаете своими учителями в мире танца?
— Первый человек, с которым я начала учиться танцевать, это Лина Мисбаховна Гиматутдинова. Она руководила детским танцевальным ансамблем в казанском ДК Химиков, мне было 6 лет, когда я туда попала. Лина Мисбаховна стала главным моим учителем: всё самое главное я узнала от неё. На нас ставили народные танцы, эстрадные. На концертах особенным успехом пользовался «Танец куклы Барби». Да, мы очень часто выступали в концертных программах, однажды нас пригласили участвовать в шоу звезды татарской эстрады Габдельфата Сафина, это было очень почетно.
— Как назывался ваш ансамбль?
— «Гөлләрем». В переводе с татарского это значит «Мои цветы», «Цветочки». Помню, через какое-то время, когда все наши девчонки уже начали встречаться с мальчиками, было почему-то стремно говорить, что танцуешь в ансамбле с по-детски нежным названием «Гөлләрем». И мы решили сменить название на «взрослое». Выбрали такое: Viva dance. В переводе с английского это «Да здравствует танец».
— Мальчиков в вашем коллективе не было?
— Они появлялись периодически, но ненадолго. Помню, был мальчик Фарит. Я с ним в паре танцевала татарский танец. Потом ему танцы стали неинтересны…
Мальчиков в детских танцевальных коллективах всегда значительно меньше, чем девочек. Вот у меня сейчас занимается 128 детей, из них мальчиков - 16. Это танцевальный коллектив «Индиго» на базе казанской общеобразовательной 103-й школы. Я преподаю там уже 15 лет. Начала ещё студенткой, как только закончила первый курс. Училась в Казанском институте культуры (в мое время он назывался университетом культуры и искусств), на факультете хореографии. К счастью, я вовремя поняла, что в профессии хореографа очень важно практиковать, и чем раньше ты начнешь это делать, тем лучше.
— Когда вы только начинали танцевать, кто для вас был кумиром? Чьи танцы вы любили смотреть?
— У меня не было кумиров. В детстве мне нравились индийские танцы из индийского кино, интерес к которому мне привили родители. Мои родители — очень хорошие, очень простые люди, мне с ними крупно повезло. Они не имеют отношения к искусству, у них рабочие профессии. Но они всегда меня поддерживали и поддерживают, это так ценно!..
Когда я уже не первый год занималась танцами в «Гөлләрем», мне нравилось смотреть выступления театра танца «Мгновение» и шоу-театра «Шарм», это казанские коллективы. О танце за пределами Казани я тогда ничего знала. Классический танец открыла для себя довольно поздно. Я училась в татарской школе, мы с классом любили ходить на спектакли в Камаловский театр и в Кариевский (татарский ТЮЗ). Репертуар театра оперы и балета имени Мусы Джалиля нас почему-то тогда не интересовал.
— То, что ваша профессия будет связана с танцами, когда осознали?
— Я училась в восьмом классе. К нам в Viva dance пригласили хореографа Татьяну Белянину: она ставила с нами contemporary dance - современный сценический танец, и мне очень понравилось это направление. Иначе работало тело, намного больше внимания уделялось внутренним переживаниям. Я в те дни впервые почувствовала, что мне не просто нравится танцевать — мне очень интересно видеть, как создается танец. Я даже написала об этом в своем блокнотике. Тогда я и решила пойти учиться на хореографа.
На факультет хореографии Казанского университета культуры и искусств я поступила в 2008 году, в то время кафедра современной хореографии, как мне кажется, переживала свой золотой век: все преподаватели были молодые, азартные, увлеченные. Мне особенно нравились классы, которые нам давали Елена Музеева и Татьяна Белянина. Они постоянно сами учились - ездили на семинары, мастер-классы и фестивали современного танца в Москву, Петербург, Екатеринбург.
В университете у меня впервые появилась возможность познакомиться с видеозаписями спектаклей Пины Бауш, Матса Эка, Иржи Килиана, Мориса Бежара… Мне очень нравилось, как мы обсуждали эти спектакли, пытались анализировать. Попутно каждый из нас искал свой стиль. Честно говоря, техника танца у каждого второго на нашем курсе была довольно средней, физические данные тоже оставляли желать лучшего. Но у нас у всех были очень хорошие мозги: мы быстро схватывали новый материал. И упорные были очень, в репетиционных залах проводили ежедневно чуть ли не по 10 часов. Нашему курсу понадобилось два года, чтобы про нас можно было сказать: «Эти студентки в очень хорошей форме!».
— При поступлении на факультет хореографии возможности тела будущих студентов не оценивают?
— Отдельно технику танца у нас не оценивали, нет. Для вступительного экзамена нужно было поставить танец solo, самой его исполнить. Я поставила номер на песню Мадонны Frozen, я ее до сих пор обожаю. Конечно, оригинальной идеи в моем хореографическом тексте не было. Я пыталась передать драматический и даже готический образ Мадонны из официального клипа на эту песню.
— То, что Мадонна училась танцевать у выдающейся танцхудожницы Марты Грэм, вы тогда знали?
— Нет. Я тогда ничего не знала из истории танца. Имя Марты Грэм мне ни о чем не говорило. Я тогда впервые танцевала solo. Это был мой первый маленький спектакль.
— Получается, все началось с Мадонны?
— Да. Сначала нужно было поставить танец под Мадонну, чтобы потом появился моноспектакль «Венера-1».
— Меняется ли «Венера-1» от показа к показу?
— Я сама меняюсь. И мой танец меняется. Я чувствую, что с каждым показом становлюсь увереннее, спокойнее. Я начала понимать, что для «Венеры-1» я проделала большую работу и над своим телом, и над своим танцем.
Недавно я была на шестичасовом мастер-классе танцовщицы и хореографа Ольги Лабовкиной. В какой-то момент каждому из нас нужно было самостоятельно сочинить небольшой пластический монолог. Лабовкина за нами наблюдала, а потом вдруг попросила меня исполнить мой монолог перед всеми. Я в тот момент поняла, что еще год назад вряд ли бы такое было возможно. До «Венеры-1» я не была так в себе уверена и спокойна, да и телом своим не на таком уровне владела.
— Говорят, отдельное место в вашей жизни занимает татарстанская молодежная организация «Сәләт», объединяющая одаренных детей и подростков, владеющих татарским языком?
— Я хотела, чтобы в моей жизни, помимо танца, были и другие интересы. И в 2009 году судьба свела меня с организацией «Сәләт»: я узнала, что они проводят школу лидерства, и поняла, что мне необходимы навыки лидера. В 2011 году я уже работала вожатой на форуме «Сәләт» в Билярске, через год организовала новую смену творческого лагеря «Сәләт» в Санкт-Петербурге.
Потом я стала организовывать для участников лагеря «Сәләт» в Билярске ARTS BILER FORUM: в основе этого летнего форума - образовательная программа (более 10 танцевальных направлений преподают ведущие хореографы и танцовщики Татарстана) и творческие лаборатории, которые с детьми проводят приглашенные хореографы из разных городов России.
Я очень благодарна объединению «Сәләт»: на его проектах я научилась руководить большим количеством людей и быстро принимать решения, а ещё я всегда здесь практикую родной татарский язык, делаю это с огромным удовольствием, говорить на татарском — это для меня очень ценно и важно.
— Сегодня многие считают Татарстан, особенно - Казань, одним из самых интересных в России центров развития современного танца. А кто вам интересен из казанских коллег?
— Мы все друг друга знаем: есть у нас Нурбек Батулла, Марсель и Маша Нуриевы, Ильдар Алекбаев… А новые имена танцовщиков из Татарстана - где они? Очень хочется открытий, знакомств…
— Что вы думаете о культе молодых и худощавых тел, который все еще свойственен миру танца?
— Не буду спорить: смотреть на молодые подтянутые тела - эстетически приятно. Но, как бы по-снобски это ни звучало, у абсолютного большинства молодых танцовщиков нет богатого жизненного опыта, который они могли бы привнести в свой танец. Саму себя я отношу к возрастным танцовщикам: мне 33 года. И я уже не могу сделать ряд движений, которые с легкостью исполнит танцовщица 20, к примеру, лет. Но если выбирать, то я — за зрелый танец зрелых танцовщиков. Все мы знаем уникальных, уже немолодых, но очень интересно танцующих людей — Анну Лагуну, Михаила Барышникова, Алессандру Ферри…
Мне кажется, всему есть свое место. Танцовщики любого возраста имеют право быть на сцене. Если ты сидишь в зрительном зале, то танцовщик на сцене всегда в выигрышной позиции: это не ты на сцене, а он, и это ты пришла на него посмотреть.
— Есть ли у вас сейчас мечты, связанные с профессией?
— Я хочу попробовать поработать с хореографом-мужчиной. Чтобы он со мной поработал, как с танцовщицей. У меня еще никогда такого опыта не было, я всю жизнь работала и работаю с женщинами, в основном. Мне очень интересно почувствовать разницу, в принципе узнать, есть ли она, эта разница.
Может быть, с мужчиной-хореографом удастся поставить новый для меня моноспектакль. Моя «Венера-1» - она не вечная, рано или поздно я «вырасту» из этого спектакля, он станет неактуальным для меня.
— Последний вопрос. Есть ли у вас фраза для самой себя, которая в трудную минуту оказывается очень кстати?
— Да. Меня всегда выравнивает многим известная мудрость: «Ты не стодолларовая купюра, чтобы всем нравиться».
Беседовала Айсылу КАДЫРОВА.
«Венера-1» — один из лучших спектаклей, который можно увидеть в этом сезоне в Казани на театральной площадке MOÑ. В постановке этого спектакля танцовщице Венере Галимовой помогали хореограф Ксения Бурмистрова, композитор Андрей Петрушенков, художница по свету Лейла Мухаметгалиева и литературный редактор Наташа Боренко. Собрать команду профессионалов стало возможным благодаря гранту Правительства РТ на создание произведений, сохраняющих, развивающих и популяризирующих культуру татарского народа: в конце 2022 года Венера Галимова выиграла его в номинации «Хореография».
В «Венере-1» Галимова танцует и нетривиально рассуждает на татарском и русском языках — о природе современного танца, женственности, влиянии татарских народных сказок на характер и судьбу. Непринужденно общается со зрителями, шутит. В интервью «Татарскому миру» Венера Галимова рассказала о том, что остается за границами ее исповедального спектакля.
— Венера, кого вы считаете своими учителями в мире танца?
— Первый человек, с которым я начала учиться танцевать, это Лина Мисбаховна Гиматутдинова. Она руководила детским танцевальным ансамблем в казанском ДК Химиков, мне было 6 лет, когда я туда попала. Лина Мисбаховна стала главным моим учителем: всё самое главное я узнала от неё. На нас ставили народные танцы, эстрадные. На концертах особенным успехом пользовался «Танец куклы Барби». Да, мы очень часто выступали в концертных программах, однажды нас пригласили участвовать в шоу звезды татарской эстрады Габдельфата Сафина, это было очень почетно.
— Как назывался ваш ансамбль?
— «Гөлләрем». В переводе с татарского это значит «Мои цветы», «Цветочки». Помню, через какое-то время, когда все наши девчонки уже начали встречаться с мальчиками, было почему-то стремно говорить, что танцуешь в ансамбле с по-детски нежным названием «Гөлләрем». И мы решили сменить название на «взрослое». Выбрали такое: Viva dance. В переводе с английского это «Да здравствует танец».
— Мальчиков в вашем коллективе не было?
— Они появлялись периодически, но ненадолго. Помню, был мальчик Фарит. Я с ним в паре танцевала татарский танец. Потом ему танцы стали неинтересны…
Мальчиков в детских танцевальных коллективах всегда значительно меньше, чем девочек. Вот у меня сейчас занимается 128 детей, из них мальчиков - 16. Это танцевальный коллектив «Индиго» на базе казанской общеобразовательной 103-й школы. Я преподаю там уже 15 лет. Начала ещё студенткой, как только закончила первый курс. Училась в Казанском институте культуры (в мое время он назывался университетом культуры и искусств), на факультете хореографии. К счастью, я вовремя поняла, что в профессии хореографа очень важно практиковать, и чем раньше ты начнешь это делать, тем лучше.
— Когда вы только начинали танцевать, кто для вас был кумиром? Чьи танцы вы любили смотреть?
— У меня не было кумиров. В детстве мне нравились индийские танцы из индийского кино, интерес к которому мне привили родители. Мои родители — очень хорошие, очень простые люди, мне с ними крупно повезло. Они не имеют отношения к искусству, у них рабочие профессии. Но они всегда меня поддерживали и поддерживают, это так ценно!..
Когда я уже не первый год занималась танцами в «Гөлләрем», мне нравилось смотреть выступления театра танца «Мгновение» и шоу-театра «Шарм», это казанские коллективы. О танце за пределами Казани я тогда ничего знала. Классический танец открыла для себя довольно поздно. Я училась в татарской школе, мы с классом любили ходить на спектакли в Камаловский театр и в Кариевский (татарский ТЮЗ). Репертуар театра оперы и балета имени Мусы Джалиля нас почему-то тогда не интересовал.
— То, что ваша профессия будет связана с танцами, когда осознали?
— Я училась в восьмом классе. К нам в Viva dance пригласили хореографа Татьяну Белянину: она ставила с нами contemporary dance - современный сценический танец, и мне очень понравилось это направление. Иначе работало тело, намного больше внимания уделялось внутренним переживаниям. Я в те дни впервые почувствовала, что мне не просто нравится танцевать — мне очень интересно видеть, как создается танец. Я даже написала об этом в своем блокнотике. Тогда я и решила пойти учиться на хореографа.
На факультет хореографии Казанского университета культуры и искусств я поступила в 2008 году, в то время кафедра современной хореографии, как мне кажется, переживала свой золотой век: все преподаватели были молодые, азартные, увлеченные. Мне особенно нравились классы, которые нам давали Елена Музеева и Татьяна Белянина. Они постоянно сами учились - ездили на семинары, мастер-классы и фестивали современного танца в Москву, Петербург, Екатеринбург.
В университете у меня впервые появилась возможность познакомиться с видеозаписями спектаклей Пины Бауш, Матса Эка, Иржи Килиана, Мориса Бежара… Мне очень нравилось, как мы обсуждали эти спектакли, пытались анализировать. Попутно каждый из нас искал свой стиль. Честно говоря, техника танца у каждого второго на нашем курсе была довольно средней, физические данные тоже оставляли желать лучшего. Но у нас у всех были очень хорошие мозги: мы быстро схватывали новый материал. И упорные были очень, в репетиционных залах проводили ежедневно чуть ли не по 10 часов. Нашему курсу понадобилось два года, чтобы про нас можно было сказать: «Эти студентки в очень хорошей форме!».
— При поступлении на факультет хореографии возможности тела будущих студентов не оценивают?
— Отдельно технику танца у нас не оценивали, нет. Для вступительного экзамена нужно было поставить танец solo, самой его исполнить. Я поставила номер на песню Мадонны Frozen, я ее до сих пор обожаю. Конечно, оригинальной идеи в моем хореографическом тексте не было. Я пыталась передать драматический и даже готический образ Мадонны из официального клипа на эту песню.
— То, что Мадонна училась танцевать у выдающейся танцхудожницы Марты Грэм, вы тогда знали?
— Нет. Я тогда ничего не знала из истории танца. Имя Марты Грэм мне ни о чем не говорило. Я тогда впервые танцевала solo. Это был мой первый маленький спектакль.
— Получается, все началось с Мадонны?
— Да. Сначала нужно было поставить танец под Мадонну, чтобы потом появился моноспектакль «Венера-1».
— Меняется ли «Венера-1» от показа к показу?
— Я сама меняюсь. И мой танец меняется. Я чувствую, что с каждым показом становлюсь увереннее, спокойнее. Я начала понимать, что для «Венеры-1» я проделала большую работу и над своим телом, и над своим танцем.
Недавно я была на шестичасовом мастер-классе танцовщицы и хореографа Ольги Лабовкиной. В какой-то момент каждому из нас нужно было самостоятельно сочинить небольшой пластический монолог. Лабовкина за нами наблюдала, а потом вдруг попросила меня исполнить мой монолог перед всеми. Я в тот момент поняла, что еще год назад вряд ли бы такое было возможно. До «Венеры-1» я не была так в себе уверена и спокойна, да и телом своим не на таком уровне владела.
— Говорят, отдельное место в вашей жизни занимает татарстанская молодежная организация «Сәләт», объединяющая одаренных детей и подростков, владеющих татарским языком?
— Я хотела, чтобы в моей жизни, помимо танца, были и другие интересы. И в 2009 году судьба свела меня с организацией «Сәләт»: я узнала, что они проводят школу лидерства, и поняла, что мне необходимы навыки лидера. В 2011 году я уже работала вожатой на форуме «Сәләт» в Билярске, через год организовала новую смену творческого лагеря «Сәләт» в Санкт-Петербурге.
Потом я стала организовывать для участников лагеря «Сәләт» в Билярске ARTS BILER FORUM: в основе этого летнего форума - образовательная программа (более 10 танцевальных направлений преподают ведущие хореографы и танцовщики Татарстана) и творческие лаборатории, которые с детьми проводят приглашенные хореографы из разных городов России.
Я очень благодарна объединению «Сәләт»: на его проектах я научилась руководить большим количеством людей и быстро принимать решения, а ещё я всегда здесь практикую родной татарский язык, делаю это с огромным удовольствием, говорить на татарском — это для меня очень ценно и важно.
— Сегодня многие считают Татарстан, особенно - Казань, одним из самых интересных в России центров развития современного танца. А кто вам интересен из казанских коллег?
— Мы все друг друга знаем: есть у нас Нурбек Батулла, Марсель и Маша Нуриевы, Ильдар Алекбаев… А новые имена танцовщиков из Татарстана - где они? Очень хочется открытий, знакомств…
— Что вы думаете о культе молодых и худощавых тел, который все еще свойственен миру танца?
— Не буду спорить: смотреть на молодые подтянутые тела - эстетически приятно. Но, как бы по-снобски это ни звучало, у абсолютного большинства молодых танцовщиков нет богатого жизненного опыта, который они могли бы привнести в свой танец. Саму себя я отношу к возрастным танцовщикам: мне 33 года. И я уже не могу сделать ряд движений, которые с легкостью исполнит танцовщица 20, к примеру, лет. Но если выбирать, то я — за зрелый танец зрелых танцовщиков. Все мы знаем уникальных, уже немолодых, но очень интересно танцующих людей — Анну Лагуну, Михаила Барышникова, Алессандру Ферри…
Мне кажется, всему есть свое место. Танцовщики любого возраста имеют право быть на сцене. Если ты сидишь в зрительном зале, то танцовщик на сцене всегда в выигрышной позиции: это не ты на сцене, а он, и это ты пришла на него посмотреть.
— Есть ли у вас сейчас мечты, связанные с профессией?
— Я хочу попробовать поработать с хореографом-мужчиной. Чтобы он со мной поработал, как с танцовщицей. У меня еще никогда такого опыта не было, я всю жизнь работала и работаю с женщинами, в основном. Мне очень интересно почувствовать разницу, в принципе узнать, есть ли она, эта разница.
Может быть, с мужчиной-хореографом удастся поставить новый для меня моноспектакль. Моя «Венера-1» - она не вечная, рано или поздно я «вырасту» из этого спектакля, он станет неактуальным для меня.
— Последний вопрос. Есть ли у вас фраза для самой себя, которая в трудную минуту оказывается очень кстати?
— Да. Меня всегда выравнивает многим известная мудрость: «Ты не стодолларовая купюра, чтобы всем нравиться».
Беседовала Айсылу КАДЫРОВА.